|
1.3. Русская историография XVI-XVII вв., особенности её развития
В великом культурном наследии нашей Родины особое и неповторимое место занимает время, когда к концу XV в. завершается русское возрождение и начинается диалог культур России и Запада. Плоды этого взаимообмена поражают воображение. Однако основным фактом этого времени, конечно, остается образование централизованного государства. Это рубеж между Древней Русью и Россией. И он прошел через все сферы жизни — политическую, экономическую, социальную, церковную и духовную, включая семейно-бытовой уклад жизни людей. Мучительно, через феодальные войны, в которых участвовали союзники и враги Запада и Востока, страна включалась в систему европейских держав. Вместе с общим ростом Русского государства происходил культурный рост страны. Осваиваются пришедшие, благодаря браку Ивана III с Софьей Палеолог, культурные богатства и создаются собственные. Собственно накопление исторических знаний и изучение отечественной истории должно было включиться в систему всемирной истории. К этому же времени относится распространение на Руси сочинений в области физики, астрономии, астрологии, космографии и всемирной истории. Среди многочисленных иностранцев, приезжавших в Россию, — дипломаты, купцы и эмигранты-греки. В XVI-XVII вв. образ России за рубежом необычайно популярен. Интерес к русским проявлялся во всех сферах духовной жизни Запада. О загадочной, полной чудес стране писали Рабле и Шекспир, говорили театральные герои и кричали шуты на ярмарках. Появился даже особый вид литературы, посвященный Московии и получивший в дальнейшем название «Россика».
Однако интерес россиян к Западу был не столь активным. Достаточно большое количество собственных неосвоенных земель и духовное неприятие «еллинских учений» сосредоточивали внимание русского мыслителя на собственном самосознании. Первичной ячейкой, в которой формировалась и реализовалась духовная культура народа, был церковный приход. И хотя прихожане в большинстве были христианами, их взгляды не всегда соответствовали церковно-каноническим и догматическим уставам и правилам. В свою очередь центрами книжности, распространения идеологии и развития исторических знаний оставались монастыри. Иосифлянская группировка церковников в течение всего XVI в. принимала активное участие в церковной и политической жизни Русского государства. Роль иосифлянских публицистов в разработке и пропагандировании официальной идеологии постоянно возрастала.
Идея богоизбранности Руси получила развитие в теории «Москва— Третий Рим», которая была сформулирована монахом Псково-Печерского монастыря Филофеем около 1524 г. Она отражала враждебные католицизму («латинству») настроения русских церковников. Филофей говорил, что «два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти». Под двумя павшими Римами, помимо собственно Рима, подразумевался Константинополь, погибший в результате отхода от истинного православия (Флорентийская уния 1439 г.). Главой православного христианства после взятия Константинополя турками стала Москва. Теория «Москва — Третий Рим» служила укреплению авторитета Русской православной церкви. В то же время Московское правительство использовало теорию Спиридона-Саввы, декларированную в «Послании о Мономаховом венце» (1510-1520 гг.) и «Сказание о князьях Владимирских», связывающую русскую государственность с мировыми державами прошлого. Одновременно получают развитие богословские споры, выступают с критикой официальной церкви боярин Федор Карпов и Матвей Башкин, Артемий и Феодосии Косой; распространяет свои писания кружок Максима Грека; в защиту официальной церкви произносит свои проповеди митрополит Даниил.
Политическая борьба переносится в публицистические сочинения Андрея Курбского и Ивана Грозного, Ивана Пересветова и Ермолая. Получили развитие исторические повести, посвященные отдельным событиям и даже отдельным лицам: автобиографическое «Житие» протопопа Аввакума Петрова, «История о вере» Саввы Романова, «История о невинном заточении... боярина Артемона Сергеевича Матвеева» и др. Вот в общих чертах мир, окружавший и занимавший историка XVI-XVII вв. Мы видим, насколько усложнились проблемы, но в то же время расширился кругозор и увеличились возможности тех, кто пытался осмыслить происходящее. Какую же историческую литературу породила описанная нами среда?
Летописи и хроники XVI в.
Новизна официальной историографии конца XV-XVI вв. заключалась в более отчетливой и определенной, чем раньше, идее самодержавия и ликвидации всех самостоятельных и полусамостоятельных княжеств. Кроме того, значительно усилился интерес к всеобщей истории. В конце XV— начале XVI в. у московского книжника появилась потребность включить историю Русского государства во всемирную, связать между собой эти два исторических процесса, до сих пор рассматривавшихся независимо друг от друга. Последнее вполне понятно в связи со стремлением показать величие и всемирно историческую роль Москвы и московских государей как блюстителей истинной веры, носителей лучших мировых традиций. В хронографе XVI в., условно называемом хронографом первой редакции 1516-1522 гг., составители использовали периодизацию всемирной истории по четырем монархиям: Вавилон, Персия, Греко-Македонское царство и Римская империя. Известная идея «длящегося Рима» была продолжена до «Российской земли», которая «растет, и младеет, и возвышается».
В XV в. и особенно в XVI в. летопись все более начинает испытывать на себе влияние литературной манеры и стиля. В то же время в историческом повествовании исключительную важность для этого периода имеет русский хронограф. В отличие от летописей главную тему изложения в хронографе составляла личная человеческая судьба. Составителя интересовал не исторический, а назидательный смысл событий. По мере того как исторические функции отдавались государством в приказы, архивы, разрядные книги, хронограф начинает вытеснять летопись. В свою очередь, в летописи усиливается повествование, появляется вымысел, назидательные тирады, и она в какой-то степени сближается с хронографом.
Следует отметить, что в XVI в. историческая литература идет по пути создания произведений грандиозных масштабов и пышных форм. Яркий пример — это знаменитые Воскресенская и Никоновская летописи. Список Воскресенской летописи хранился в Воскресенском монастыре на Истре, а список Никоновской принадлежал самому патриарху. Сохранившийся до наших дней текст Воскресенской летописи был составлен в первой половине 40-х гг. XVI в. Это официальная летопись Русского государства, но тем не менее ее создатели помимо великокняжеского летописания конца XV -начала XVI в. пользовались ростовским сводом 80-х гг. XV в. Кроме того, в нее было включено «Сказание о князьях владимирских». В первоначальных несохранившихся редакциях ее содержание доходило до 30-х гг. XVI в. Позднейшие редакции были доведены сначала до 1541 г., а затем до 1560 г.
Никоновская летопись была составлена в конце 20-х гг. XVI в. в Москве, при дворе митрополита всея Руси Даниила Рязанца (1522-1539) и доведена до 1558г. Целью создания летописи стала подготовка к собору 1531 г., на котором осуждались взгляды нестяжателен на церковное землевладение. Важно отметить, что в состав Никоновской летописи вошел целый ряд литературных произведений: переводы Максима Грека, сборник слов и поучений митрополита Даниила, копийная книга московской митрополичьей кафедры, несколько «Слов» и «Сказаний». Никоновская летопись представляет собой наиболее полный свод сведений по русской истории и является одним из важнейших источников по истории русского Средневековья.
Во второй половине XV в. в Москве усиленно развиваются государственные архивы, свозятся документы вновь приобретенных областей, фиксируются все переговоры с иностранными государствами. В период княжения Ивана III происходит колоссальный сдвиг в ведении документации, особенно посольской, и появляются первые посольские книги. Летопись проникается стилем и содержанием деловых бумаг московских приказов. С 70-х гг. XVI в. она отражает в первую очередь внешние сношения Русского государства — деятельность Посольского приказа. Постепенно она все больше становится сводом государственных документов: разрядов, статейных списков, реестров с элементами исторического повествования. Последнее большое летописное произведение, совместившее приказную документацию и хронографы, -«Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича», составленный до 1555 г. Это не только летопись, но и панегирик взятию Казани, Ивану Грозному и митрополиту Макарию. Он отличается очень большими размерами, Значительную часть занимают в нем посольские дела, выписки из разрядных книг, личность Ивана Васильевича, тексты царских речей, построение Свияжска и взятие Казани. Каждый из этих способов выражения исторического материала со временем обособляется.
Во второй половине XVI в. официальная московская летопись напоминает подсобное для государственного архива предприятие. Можно сказать, что это уже не рассказ, а своеобразная опись важнейших документов, поступающих на хранение в государственный архив. Таковы Лебедевская летопись га Александро-Невская летопись. На смену московскому летописанию приходят исторические произведения нового характера (исторические повести о Смуте начала XVII в.). Факты в них не только излагаются авторами, но и тут же обсуждаются, оцениваются, взвешиваются и связываются в общую историческую картину. Но традиции летописания не прерывались и | продолжали жить по областям, а также в произведениях нового типа — «Степенной книге царского родословия». Это литературно-историческое произведение более всего свидетельствует о разложении летописного жанра.
В начале 60-х гг. XVI в. духовник Ивана IV Андрей, ставший впоследствии митрополитом (под именем Афанасий), составил Степенную книгу, названную так потому, что события в ней располагались не по годам, как в летописях, а по степеням — граням, каждая из которых соответствовала правлению сменявших друг друга скипетродержателей.
Степени начинались правлением Владимира I Святославича и доводились до I Ивана IV. Всего 17 степеней (ступеней). Степенная книга объединила летописные и агиографические тексты и дополнила их устными преданиями. Составитель книги попытался представить русскую историю как деяния святых московских государей и их предков. Форма и содержание степенной книги оказали большое влияние на последующие исторические и публицистические произведения.
Самым крупным летописно-хронографическим произведением средневековой России, можно сказать «исторической энциклопедией XVI в.», стал так называемый «Лицевой свод Ивана Грозного», который состоит из 10 томов. Почти каждая страница этой «энциклопедии»- украшена миниатюрами, общее число которых 16 тысяч. Три первых тома посвящены всемирной истории, а остальные семь — русской. Почти целых десять лет с 1568 по 1576 г. трудились над ним мастера царской книгописной мастерской при соборном храме Покрова Богородицы в Александровской слободе. Примечательной особенностью свода являются скорописные редакторские записи, которые сделаны на полях последних двух томов — Синодальной летописи и Царственной книге. Содержание томов описывает одни и те же события, связанные с началом царствования Ивана Грозного. Последнее позволило историку Д.Н. Альшицу предложить гипотезу о принадлежности записей самому царю. Вероятно, когда наиболее злободневная часть работы была завершена, то некоторые ее части вызвали неудовольствие «грозного» заказчика. Свои пометы царь вносил, явно пользуясь дополнительными источниками, указывая как описывать те или иные события и предлагая при этом новые дополнительные тексты. Не только сам свод, но и приписки особенно являются для нас важнейшим источником по истории политической борьбы XVI в.
Новые формы исторических сочинений и летописи XVII в.
В XVII в. характер государственного летописания видоизменяется, и оно по преимуществу становится частным делом отдельных авторов. В некоторой степени летописание сохранилось в Новгороде, Пскове, по монастырям, отдельным церквям, в архиепископиях.
Летопись в Москве уже не удовлетворяла запросов жизни. Потребность в исторических справках, особенно у дипломатов, а также у патриархии, в архивах, отдельных приказах диктовала новые формы исторических произведений. Создаются обзоры русской истории воспитательного и ученого характера. Никоновский свод был уникальным, но очень громоздким произведением и неудобным для пользования.
В XVII в. утверждаются исторические повести, хронографы и степенные книги, создаются сложные компиляции («Латухинская степенная книга», «Новый летописец»).
События Смуты вызвали подъем исторической мысли и появилось громадное количество исторических произведений, повестей. В них сохранился летописный способ изложения. Дьяк Иван Тимофеев в своем «Временнике» дал своего рода методическое обоснование этого: «предняя последи писать, последняя же напреди, ниже подробну». Самая ранняя из исторических повестей о Смуте — повесть 1606 г. в составе «Иного сказания» полностью сохранила летописную точность и хронологическую последовательность изложения. Летописи — общенародная память об исторических событиях— органически вошли в состав повестей XVII в. («Извет старца Варлаама», «Сказание о поставлении на патриаршество Филарета Никитича», повесть «О рождении князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского», «Сказание Авраамия Палицына», «История о первом Иове, патриархе московском» и многие другие).
Во второй четверти XVII в. интерес к летописанию вновь возрастает. Многие из произведений исторического характера дополняются заметками летописного характера. Возникают такие произведения, как, например, «Новый Летописец», своего рода рассказ, составленный за один прием.
Утратив свой официальный характер, летописание сохраняется по областям, монастырям и все больше переходит в частные руки. Местная летописная литература даже переживает своего рода подъем, особенно в Новгороде Великом, Пскове и Тобольске. Перестав быть официальными, областные летописи возвращаются к старым, традиционным формам и в то же время в них проникает простой разговорный язык, фольклор, рассказы очевидцев. Новгородские и Псковские летописи этого времени стоят на стороне мелкого люда против «властителей». Среди прочих особенно выделяются Уваровская, Забелинская и Погодинская летописи. Развитие городского летописания сопровождалось появлением новых летописных скрипториев (мастерских) как в Москве, так и в Астрахани, Архангельске, Устюге Великом, Вологде, Холмогорах, Ростове, Костроме, Нижнем Новгороде, Тамбове. Летописанием занимались дворяне, монахи, приказные подьячие и церковные дьячки, горожане, стрельцы, казаки и даже крестьяне.
Исследования последних десятилетий позволили опровергнуть мнение об «угасании» русского летописания к концу XVI столетия. В трудах академиков М.Н. Тихомирова и Л.В. Черепнина, крупных ученых А.Н. Насонова, А.А. Зимина, В.И. Корецкого, В.И. Буганова, С.Н. Азбелева, К.Н. Сербиной, А.П. Богданова и многих других убедительно доказывается, что летописная деятельность в конце XVI и XVII вв. значительно расширяется, в последней четверти XVII в. происходит эволюция русского летописания, продолжающаяся и в XVIII в. Летописные центры официального характера объединяли творческие силы окружения российских патриархов и служащих Печатного двора. Помимо Свода 1652 г., исторических компиляций и сводов 70-90-х гг. XVII в., здесь были созданы оригинальные летописи, посвященные древним и современным событиям — Мазуринский летописец, Летописец 1686 г.
Сибирское летописание
В XVII в. возникает особая литература о Сибири (Есиповская и Строгановская летописи), которые содержат исторические и географические описания Сибири. Однако следует отметить, что одно из первых русских описаний Сибирской земли было составлено в конце XV столетия. Это — «Сказание о человецех незнаемых в Восточной стране» — первое полуреальное описание сибирских народов, которые собирательно называются в нем «самоедь». В действительности речь идет о ненцах, хантах и манси. Всего перечислено девять видов «самоеди», и каждый раз сообщается об их образе жизни, промыслах и товарах, которыми они располагают. Сказание сохранилось в четырнадцати русских рукописях конца XV— первой половине XVIII столетия, а также в переводе англичанина Ричарда Джонсона (около 1560 г.). Б настоящее время учеными обсуждаются две кандидатуры на индивидуальное авторство вестей «О незнаемых человецех»: слуга пермского епископа Филофея Леваш и холмогорский купец Федор Товтыгин, Несомненно одно, что книжник, оставивший нам описание Восточной страны, уже довольно много знал о далеких народах за Камнем и, вероятно, имел собеседников — «самовидцев», этой страны.
К 1672 г. относится чертежное описание — «Список с чертежа Сибирскыя земли», в 1663 г. составлено «Описание новые земли, сиречь Сибирского царства». В описания также проникал фольклор, местная легенда, предания и т.д. В 1621 г была организована Сибирская архиепископия, где архиепископ Киприан Старорусенков составляет синодик, в основе которого были «казачьи» написания и татарские записки.
Первые сибирские летописи отличаются большой пышностью слога, риторическими оборотами, вымышленными диалогами и содержат описание Сибири, торжественное введение и заключительную часть о торжестве христианства в Сибири, которая была раньше местом «вогнеждения» зверей и «водворения» сиринов, а стала прибежищем христианства. Особое место в Сибирских летописях занимает прославление Ермака и его казаков.
Основная цель Строгановской летописи — доказать участие Строгановых в покорении Сибири. Казацкое происхождение Сибирских летописей способствовало постепенному обрастанию их фольклорными темами. Строгановская и Есиловская летописи получили широкое распространение, многократно переписывались и постепенно утрачивали свой официальный характер.
Выдающаяся роль в распространении знаний о Сибири принадлежит Семену Ремизову. В конце XVII в. он составляет чертеж всей Сибири, в 1701 г. — Атлас Сибири, рисует портреты «российских державцев», составляет этнографическую карту Сибири и «Историю сибирскую». Последняя представляет собой ряд небольших статей, каждая из которых надписана над определенной иллюстрацией, выполненной самим Ремизовым. В качестве канвы была использована Емловская летопись, дополненная многочисленными устными татарскими и русскими преданиями, песнями и плачами. Позднее в Ремизовскую «Историю» была вплетена Кунгурская летопись, которая была найдена С. Ремизовым в 1703г. в Кунгурском уезде. Это почти единственный памятник казачьего летописания. Составлена летопись сжатым, простым, точным и отчасти приказным языком.
К концу XVII в. относится историческая повесть о завоевании Сибири Ермаком, включенная в «Описание Новые земли Сибирского государства», составленная, вероятно, в Москве, в Сибирском приказе. Повесть включает в себя различные народные рассказы о сибирском походе Ермака.
Исторические, географические и этнографические сочинения о Сибири явились одним из самых популярных чтений русского читателя.
Посольский приказ
В XVII столетии расширился не только круг авторов, но и круг учреждении, занимавшихся рукописным делом. Помимо монастырей, одним из таких учреждений, в стенах которого составлялись исторические книги, был Посольский приказ. Среди лиц, возглавлявших его, выделяются такие известные и высокообразованные деятели, как Иван Тарасьевич Грамотин, Петр Алексеевич Третьяков, Алмаз Иванов, Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, Артамон Сергеевич Матвеев, Василий Васильевич Голицын, Емельян Игнатьевич Украинцев. Это о них подьячий Посольского приказа Г.К. Котошихин писал в XVII в.: «...хотя породою бывает меньше, но по приказу и по делам выше всех». Посольский приказ был не только учреждением, осуществлявшим внешнюю политику Российского государства. Постепенно он превратился в своего рода культурный центр страны. В нем работала большая группа переводчиков, толмачей, сюда стекались многочисленные сведения о событиях за рубежом. Здесь находился архив и большая библиотека с печатными и рукописными книгами, географическими картами, хранилось немало различных художественных произведений иностранных живописцев и золотописцев. Б стенах приказа зародилась мысль о необходимости составления трудов по истории страны, которые отражали бы величие России и утверждали ее международный авторитет. Во второй половине XVII в. здесь составлялись исторические и переводились иностранные сочинения, содержавшие сведения по русской истории, внешним связям, а также книги об избрании на царство и родословные московских государей. Особую известность получил «Титулярник».
С 20-х гг. XVII в. при Посольском приказе регулярно переводились и распространялись так называемые летучие листки (или вестовые письма) — донесения о важных международных делах. На их основе появилась первая газета для царя и Боярской думы — «Куранты». В ней содержались сведения о военных и политических событиях в других странах, о международных переговорах, рассказывалось о необычных происшествиях (пожары, стихийные бедствия), помещались различного рода притчи. Материалы для газеты поставляли приезжавшие из-за границы русские и иноземные дипломаты, купцы, монахи- паломники и др. Глава Посольского приказа А. Л. Ордин-Нащокин впервые в России наладил почтовое сообщение (по линии Москва — Рига).
Наиболее примечательный след в составлении книг по истории оставил Артамон Сергеевич Матвеев. Начальник Посольского приказа, талантливый дипломат, книжник, писатель, историк, основатель русского придворного театра, человек бурной и драматической судьбы. Сын посольского дьяка, выросший во дворце, Артамон Сергеевич отличался приверженностью к западно-европейским обычаям, как дипломат был в Литве и Польше, активно выступал за сближение со Швецией, выступал за присоединение Украины к России. В 1672 г. Матвеев добился соглашения с польскими послами, по которому Киев окончательно оставался в составе Русского государства. Он участвовал в следствии по делу патриарха Никона (1667 г.), подавлении Московского восстания (1662 г.) и разгроме разинского бунта (1667-1671 гг.).
Артамон Сергеевич не был автором книг, но, став во главе Посольского приказа, он развернул невероятно бурную деятельность по составлению трудов по истории России. Конечно, работал целый коллектив, в котором Матвеев выступал как организатор, составитель и редактор. Самым знаменитым и роскошным произведением книгописной мастерской Посольского приказа этого времени стал так называемый «Титулярник». В этой книге впервые воспроизведена иконография московских государей и патриархов с конца XVI в., а также портреты и титулы тех монархов Европы и Востока, с которыми Россия поддерживала дипломатические отношения. Текст написали дипломат и писатель, выходец из Молдавии Николай Гаврилович Милеску-Спафарий и подьячий Посольского приказа Петр Долгово. В создании миниатюр «Титулярника», которые подчас имели и портретное сходство, принимали участие ученики знаменитого Симона Ушакова, такие, как И. Максимов, Д. Львов, Г. Благошин и др. Учитывая официально-прикладной характер «Титулярника» в нем были воспроизведены государственный герб России, гербы отдельных княжеств, а также гербы западных и восточных государств. Тематика и идейное содержание «Титулярника» направлено на доказательность законности и преемственности династии Романовых от Рюриковичей, а также ее богоизбранность. Иначе говоря, перед нами откровенная проповедь идей формирующегося абсолютизма. Среди других тем произведения — церковная власть в России, патриархи и патриаршество, посольские дела. Богатый архив Посольского приказа стал источниковой основой для описания отношений России с государствами и народами как Запада, так и Востока. Особое внимание составители обратили на Крымское и Ногайское ханства, их состояние и политику ханов в отношении России. В целом дипломатическая история России прослеживается, начиная от правления последнего Рюриковича Федора Ивановича и до Михаила Федоровича Романова, но минуя царствование Бориса Годунова и Смуту. Тем самым еще раз подчеркивалась связь царствующего дома с предшествующей династией, растущее всемирно-историческое значение России. Можно сказать, что «Титулярник» — это не только справочноинформативное издание, но к тому же и первая книга по истории внешней политики России.
Какие же источники использовали авторы «Титулярника»? Для второй половине XVII в. набор был достаточно традиционным: «Степенная книга», «Тверденная грамота 1613 г. об избрании на Московское государство Михаила Федоровича Романова», «Новый летописец», «Сказание о поставлении на патриаршество Филарета», акты земских соборов, сказания и повести о Смутном времени и князьях Владимирских, статейные списки (отчеты) русских послов и различные летописцы. После гибели Матвеева в 1682 г. текст «Титулярника» пытались продолжить, с ним знакомили наследников престола, на него ссылались, копировали и издавали в XVIII в.
Под руководством Матвеева была составлена еще одна книга, названная «История о невинном заточении ближнего боярина А.С. Матвеева». Цель преследовалась та же — обосновать законность династии Романовых и связать ее с предшествующим царствованием Ивана IV. Соответственно в книге отрицательно оценивались правление Бориса Годунова, В, Шуйского и правительства «семибоярщины». Зато особое внимание уделялось борьбе с польской интервенцией, венчанию на царство Михаила Федоровича, возвращению из «плена» Филарета Романова. Источниками труда послужили две редакции «Книги об избрании и венчании на царство Михаила Федоровича», ее первоисточник «Утвержденная грамота об избрании на Российский престол царем и самодержцем Михаила Федоровича Романова», другие грамоты и акты.
Записной приказ
Однако не только отдельные исторические произведения имели место во второй половине XVII в. Правительство Алексея Михайловича попыталось создать специальное учреждение -Записной приказ, предназначенный для сбора источников и создания трудов по истории России. Приказ был организован по указу царя от 3 ноября 1657 г. и просуществовал два года до смерти его начальника Г. Кунакова. Перед служащими была поставлена задача: «записывать степени и грани царственные». Особое внимание обращалось на сбор источников, в связи с чем предписывалось брать книги из приказов и «где сведает» начальник.
Продолжить деятельность Записного приказа было суждено дьяку московских приказов Федору Грибоедову. Подьячий, а затем дьяк приказа Казанского дворца, участник законотворческой комиссии по составлению Соборного уложения 1649 г., активный деятель Переяславской рады и дипломат Грибоедов стал первым летописцем династии Романовых. Труд Ф. Грибоедова «История о царях и великих князьях земля Русской» стал продолжением «Степенной книги» от конца XVI в. до времени правления царя Алексея Михайловича. Автор использовал различные повествовательные (нарративные) источники: «Степенную книгу», редакцию 1617г. «Русского хронографа», «Сказание, иже что содеяся во гражданстве» Авраамия Палицына, «Грамоту об избрании на престол царя Михаила Федоровича» и «Соборное уложение патриарха Феофана», а также различные приказные записи. По характеру использования источников «История...» Грибоедова представляет собой компиляцию больших отрывков и отдельных фраз упомянутых выше произведений. В основе труда Грибоедова присутствуют две идеи: царская родословная, начиная от Августа - кесаря Римского, его «присного брата, имянем Пруса», а также предыстория воцарения династии Романовых, включая события Смутного времени. В «Истории...» нет политических событий, ратных подвигов и дипломатических трактатов, не упоминаются борьба с татарами, воссоединение Украины с Россией и т.д. Виновником всех бед объявлен Борис Годунов, а самое большое внимание уделено восшествию на российский престол Михаила Федоровича. Интересно отметить, что труд Ф.А. Грибоедова долго редактировался, известно десять его списков и несколько редакций. Работа над «Историей...» была закончена в 1669 г., за что автор был награжден жалованьем.
Относительно предназначения «Истории...» интересное предположение сделал С.Ф. Платонов. По его мнению, работа Грибоедова была составлена для первоначального руководства и воспитания царских детей, чтобы они знакомились с историей своей Родины, семейными традициями и «судьбами великого княжения Московского». А как мы помним, детей у царя Алексея Михайловича было 12 и он очень серьезно относился к их воспитанию и просвещению. Впоследствии книга Ф. А. Грибоедова была дополнена перечислением всех царских детей до времени правления Федора Алексеевича, множеством боярских фамилий, имела широкое хождение в придворной среде и служила общеобразовательным, учебным целям.
Сочинения о разинском восстании
Следующим циклом памятников исторической мысли конца XVII столетия стали повести, написанные вскоре после окончания крестьянской войны (1667-1671) под предводительством Степана Разина. Известны четыре повести: «Астраханское сказание Петра Золотарева», «Известие о бунте и злодействиях донского казака Стеньки Разина», «Сказание о явлении и чудесах пресвятыя владычецы нашея, нарицаемыя Тихвинская, о избавлении града Цивильска от нахождения казаков Стеньки Разина с товарищи» и «Сказание о нашествии на обитель преподобного отца нашего Макария Желтоводского, бывшего от воров и изменников воровских казаков». В какой-то степени к ним примыкают обнаруженные недавно «Чудеса Боголепа Черноярского», а также новые списки рассказа о восстании С. Разина в «Гистории о царе и великом князе Михаиле Федоровиче и наследниках его (1613-1700)» в летописном своде 1652 г.
Наиболее примечательно произведение служилого человека, сына боярского Петра Алексеева Золотарева. Краткий вариант золотаревского «Астраханского сказания...» был составлен через год после гибели митрополита Иосифа, казни С, Разина и его сподвижников. Повествование носит форму распросных речей соборных попов Кирилла Елисеева и Петра Иванова. Однако в стране оставалась достаточно тревожная обстановка, волновались казаки, продолжалось восстание в Соловецком монастыре, волнения на Дону и в Поволжье. Чтобы воздействовать на народ, Золотареву было предложено составить пространный вариант «Сказания... » в «память предыдущим родам» и в напоминание о мученниках, «которые за православную веру и российского самодержца пострадали от воров и изменников». Среди источников «Сказания...»: дневниковые записи самого Золотарева, материалы приказной палаты, архиерейского дома, житийная литература и устные свидетельства очевидцев. Отличительная сторона «Сказания...» в том, что оно уже никак не напоминает летопись. В содержании мы видим смешение различных стилей, «чудеса» и «знамения» перемеживаются с реальным, последовательным изображением астраханских событий и военных действий обеих сторон. Автор подробно описывает грабежи, расправы над служилыми людьми, сражения, перечисляет множество имен. Следует также отметить еще одно новое явление — сам Золотарев — лицо светское, поэтому и произведение его отличается попыткой выявить не только реальные связи в описываемых событиях, но и дать им свое толкование.
Другие вышеупомянутые повести и сказания, хотя и написаны с позиций провиденциализма (т.е. предначертаний воли Божьей), тем не менее их авторы также обращают внимание На реальные причины исторических событий, конкретные действия людей, логику их поведения и жизненные обстоятельства. В результате мы можем заключить, что к концу XVII в. исторические труды становятся более целенаправленными и социально злободневными.
«Синопсис»
Во второй половине XVII в. центром науки и просвещения Восточной Европы стала Киево-Могилянская Академия. Уникальное учебное заведение славилось своими демократическими и вольнолюбивыми традициями. Бесплатное обучение, выборность ректора, профессоров и всесословность учащихся способствовали ее популярности в международных масштабах. Из стен Академии вышли такие знаменитые проповедники, как И. Борецкий, Л. Баранович, И. Гизель. Неудивительно, что именно здесь была написана первая и самая популярная в конце XVII-XVIII вв. учебная книга по русской истории «Синопсис» Слово «синопсис» означает «общий взгляд», т.е. «краткий обзор», в данном случае «Обозрение Российской истории». Действительно автор излагает русскую историю на 200 маленьких страницах печатного текста, притом в легкой литературной форме. Эти качества обеспечили «Синопсису" невероятную популярность у тогдашнего читателя. С 1672 по 1836 г. вышло 30 изданий «Синопсиса». Читателями были государственные деятели, дипломаты, ученые, крестьяне и особенно мещане. По «Синопсису» изучал русскую историю М.В. Ломоносов. Кто же был автором этого уникального труда?
Традиционно авторство приписывается архимандриту Киево-Печерской лавры Иннокентию Гизелю. Однако следует отметить, что в средневековой Руси среди духовных лиц был распространен обычай творить анонимно «по благословению и во славу Божью». Именно поэтому авторы большинства произведений того времени, иконописи, зодчества, литературы и истории нам неизвестны. По мнению исследователей «Синопсиса» (А.С. Лаппо-Данилевского, И.А. Шляпкина, И. Максимовича и др.), И. Гизель был скорее цензором, редактором и публикатором изданий в типографии Киево-Печерской лавры. Протестант, крестившийся в православие и принявший в Киеве постриг, крупный политический деятель И. Гизель был духовным писателем философско-схоластического направления, читал курс философии, написал труды: «Мир человека с Богом», «О истинной вере» и др. Следует отметить, что Иннокентий Гизель был представителем украинской церковно-феодальной верхушки, что не могло не повлиять на его отношение к ряду событий прошлого, на трактовку отношения украинской истории к московской, отношения истории Киева к истории Москвы. Кроме того, Гизелю необходимо было поддерживать нормальные отношения с Москвой и сохранять отношения с духовенством Правобережной Украины. В «Синопсисе» он обошел все те вопросы, которые неизбежно вели к вскрытию противоречий в украинской и московской позициях. Накануне заключения «Вечного мира» (1686 г.) он сформулировал идею об общности славянских пародов, на примере Киева показал переплетение их исторических судеб, подчеркнул предопределенность воссоединения и призвал к совместным действиям России и других славянских стран в борьбе с османскими завоевателями. Более того, автор специально ввел в содержание описание Чигиринских походов, чтобы показать, как можно реализовать идею общности и предотвратить дальнейшие захваты турками славянских территорий.
Отдельного упоминания заслуживает отношение автора к историческим источникам. В основе методики работы И. Гизеля лежала компилятивность. В самом заглавии указано: «Синопсис, или Краткое собрание из разных летописцев». Историки считают «Синопсис» сокращением «Хроники» Феодосия Сафоновича, компиляцией из «Хроники» М. Стрыйковского, автор ссылается на труд «Преподобного Нестора» — создателя «Повести временных лет», в содержание полностью вошла третья редакция «Сказания о Мамаевом побоище» и значительная часть Густынской летописи, привлечены данные античных и средневековых авторов: Меховского, Длугуша, Вельского, Ботера, Кромера, Гваньини, использованы греческие хронографы, немецкие летописцы и церковная всемирная история Барония и др. На полях издания автор систематически дает указания на источники сообщений об излагаемых фактах и событиях. В ряде случаев в «Синопсисе» отмечены противоречия и разноречия в использованных источниках, беллетризируются описания военных баталий. Отсюда был уже один шаг к следующему этапу в отечественной историографии — к сопоставлению и проверке источников.
«Скифская история» Л.И. Лызлова
Проблема необходимости единения всех славянских народов против татаро-турецкой угрозы была одной из самых актуальных в конце XVII-XVIII вв. Она была высказана в трудах Ю. Крижанича и в «Скифской истории» Л.И. Лызлова. Легендарная личность и произведения Андрея Ивановича Лызлова оказали значительное влияние на становление отечественной исторической науки и заслуживают особого внимания. Родился Андрей Иванович в 1655 г. в Москве, происходил из рода служилых дворян. Отец А.И. Лызлова, Иван Федорович Лызлов, в 1662 г. служил на крымских «засеках» полковым воеводой и получил чин стряпчего, был воеводой в Юрьеве-Польском. В 1673-1675 гг. он занимался межеванием земель Троицке-Сергиевского монастыря в Серпейском уезде. В 1680 г. — судья в Казанском и Поместном приказе, а в 1683 г. получает чин думского дворянина и назначается патриаршим боярином. Близость к Патриаршему разрядному приказу и Чудовской библиотеке позволила Ивану Федоровичу дать хорошее образование сыну. Известно, что он, Андрей Иванович, был начитан по русской истории, знал польский и латинский языки, был знаком со строительным делом. Благодаря исключительным способностям и влиянию отца в 1675 г. Андрей Иванович получил чин стряпчего, а через два года был переведен в стольники. Об авторитете отца свидетельствует тот факт, что 17 августа 1684г. сам патриарх Иоаким отпевал его в церкви Введения в Хлынове.
В 70-е гг. XVII в. Россия совместно с Речью Посполитой готовилась отразить новую волну османской агрессии в Европе. Вся тяжесть борьбы с султаном и крымским ханом и их пособниками па Украине легла на Российское государство. Лызлов участвовал в Чигиринских походах 1677-1678 гг. Когда турецко-крымская армия начала генеральное наступление на Украине, А.И. Лызлов в специальной челобитной попросил командование перевести его в полк князя В.В. Голицына, Служба под началом одного из самых образованных людей своего времени побудила его к занятиям историей. Для Андрея Ивановича были доступны материалы патриаршей ризницы, где служил его отец, библиотека В.В. Голицына, монастырские книгохранилища. Он знакомится и делает выписки из сочинений А. М. Курбского, посланий Ивана Грозного, «Хроника Мацея Стрыйковского и Александра Гваньини, знакомится с книгой польского ксендза, писателя и историка Симона Старовольского «Двор цесаря турецкого». В условиях обострения борьбы «в верхах» и народного недовольства накануне Московского восстания 1682 г. начинающего историка не могли не волновать и внутриполитические проблемы своей страны.
В результате Лызлов приступает к созданию главного труда своей жизни «Скифской истории». Работа неоднократно прерывалась. Так, почти три года автор находился в Крымских походах 1687-1688 гг. в полку В.В. Голицына, служил «ротмистром у стряпчих», ездил в Киев вручать воеводе И.В. Бутурлину жалованье, был послан с четырьмя наказами к гетману И. С. Мазепе и, конечно, постоянно выполнял полковую службу. Тем не менее в 1692 г. он завершает свой труд. «Скифская история» раскрыла историческое значение борьбы Руси, славян, пародов Восточной, Южной и Центральной Европы с кочевниками. Огромный исторический материал призывал к решительной схватке с Портой, уничтожению очагов войны на Украине и освобождению европейских народов от османского ига.
Фундаментальный труд, объемом почти 800 страниц, был основан на изучении многих русских и иностранных источников. Из отечественных сочинений Лызлов использовал такие труды, как «Степенная книга», «Хронограф 1512г.», «Казанский летописец», «Историю... » Андрея Курбского, летописец Затопа Засекина, печатный «Синопсис», жития, и разрядные книги. Среди иностранных источников автор обратил внимание на наиболее популярные и авторитетные труды по истории борьбы славянских народов против ордынской и османской агрессии. Помимо упомянутых «Хроник» А. Гваньини и М. Стрыйковского, Лызлов использовал «Универсальные реляции» итальянского писателя-гуманиста Джованни Ботеро, «Церковные хроники» итальянского историка Цезаря Барония, часть материалов нашел в «Хронике всего света» Мартина Вельского и «Польской хронике в 30-ти книгах". Мартина Кромера.
На основе этих сочинений «Скифская история» знакомила русского читателя с сочинениями Гомера и Геродота, Квинта Курция Руфа и Марка Юния Юстина, Птолемея и Плиния Старшего, Диодора Сицилийского и Вергилия, Яна Длугоша и Мацея Меховского. В труде Лызлова был помещен один из лучших переводов избранных мест из «Скорбных элегий» и «Писем с Понта» Публия Овидия Назона. Сочинение Лызлова знакомило читателя с историей огромного региона Европы и Азии с глубокой древности до конца XVI в. В центре внимания автора вековое противостояние оседлых народов Европы натиску кочевых племен и народов. По существу, это исследование истории борьбы греков, персов и римлян с кочевниками в Северном Причерноморье и на Балканах, обороны Руси от хазар, печенегов, половцев, история гуннов и волжских булгар, образование венгерского и болгарского государств.
Отдельно в своей книге Лызлов рассматривает историю Монгольской империи, историю взаимоотношений Руси, великого княжества Литовского, Польши, Молдавии и Валахии с монголо-татарскими ордами. Упоминается множество государств и народов Центральной и Южной Европы, Кавказа, Ближнего Востока, Средней Азии, Приуралья и Сибири. Скрупулезно разбирает Лызлов историю Казанского, Астраханского, Крымского и Сибирского ханств, их географию, природные богатства и древнюю историю, перемежая данные исторических источников с современными наблюдениями. Значительное место уделяется анализу истории осман, приводятся подробные сведения об источниках происхождения и особенностях исповедывания ислама. Важные сведения касаются организации вооружения, комплектования и тактики ведения войны в османской армии. По мнению Лызлова, причины неудач и поражений христиан в борьбе с османами кроятся в несогласии и разобщенности, а не в недостатке мужества русских воинов. В «Скифской истории» упомянуто около 300 имен государственных и военных деятелей, из них около ста русских.
Помимо прочего, книга впервые в отечественной историографии обладала всеми признаками научной монографии: реконструкция событий, сопоставление материалов, система ссылок с точными указаниями томов и страниц использованных источников. Историк подчеркнул значение источников, указав их в заглавии и перечислив в начале книги. Основная идея книги — не уничтожение «неверных», а обуздание агрессора. При этом, по мнению автора, не только оружие, но и мирный договор могут служить залогом добрососедских отношений.
Историкам известно около 30 списков «Скифской истории», большинство которых относится к концу XVII и первой половине XVIII в. На рубеже веков книга Лызлова стала одним из самых популярных исторических сочинений. Рукописи «Скифской историй» были в библиотеках государственных деятелей, дворян, духовенства, купцов и промышленников. Распространялась книга очень широко не только в Москве и Петербурге, ее списки сохранились в Твери и Ярославле, Новгороде и Самаре, Вильнюсе и Париже.
Благодаря стараниям А. И. Лызлова в России появилось произведение, которое знаменовало собой переход от исторического повествования к историческому исследованию. Следует отметить еще одну особенность, отличающую произведение Лызлова от работ историков-гуманистов Западной Европы. Последние отражали идеологию нарождающейся буржуазии и в этом была причина их воинствующего атеизма, идеализации античности и республиканских идей. В России выразителями новой, рационалистической мысли были дворяне, осуждавшие принцип выборности (султанов), в отличие от европейских коллег они восхваляли монархию и призывали к укреплению военного могущества своего государства.
Зарождение критики источников
Расширение круга источников и их скрупулезное изучение привело к тому, что в последней четверти XVII в. получает распространение настоящая критика источника. Интересно, что начало этому новому явлению было положено в церковной среде, а побудительным фактором стало исправление церковных книг и раскол церкви. Исключительным образцом такой критики стало определение Собора 1673 г. о мощах Анны Кашинской, После открытия мощей в 1650г. в Кашине, которое происходило в присутствии самого царя Алексея Михайловича, духовенство объявило ее святой. Однако вскоре произошло изменение церковно-политической обстановки. На иконографии святой оказалось двуперстное сложение, осужденное соборным постановлением против раскола. Патриарх направил в Кашин следственную комиссию, а за этим последовало соборное определение 1673 г. Комиссия дала образец совершенно четкого применения критики текста. Был составлен акт из 13 пунктов. В первых восьми были установлены расхождения жития с Троицкой летописью; затем в пяти пунктах было проведено сличение свидетельств жития с актом Непосредственного «досмотра» мощей. Из двойного ряда противоречий был сделан вывод о подложности жития и самих мощей, В данном случае мы видим, как практические цели побуждали к следующему этапу развития исторического самопознания. Историки, достигшие нового Уровня исторического понимания, не могли уже довольствоваться летописями, хронографами, «Степенной книгой» или историей дьяка Грибоедова.
Подведем некоторые итоги. Летопись возникла на Руси вместе с письменностью и принятием христианства. Зародилась летописная традиция в недрах церковно-учительной литературы. Отношения Руси и Византии в первые века христианства определяли характер политического звучания летописания, Первое историческое произведение «Сказание о первых русских христианах» охватывало историю более чем столетия и доказывало право Руси на церковную и политическую самостоятельность. Русская летопись и русская жизнь были связаны самым прочным образом, что отразилось в простом и доступном летописном языке.
В первое время большое влияние на содержание и язык летописей оказал фольклор, а затем — воинские и вечевые речи, посольские переговоры. В дальнейшем форма летописей, их стиль, состав, характер работы авторов менялись в зависимости от областей, заказчиков и целей.
С конца XI — начала XII вв. летопись носит официальный характер. Первою летописью Киевского княжеского дома стала «Повесть временных лет», соединившая в себе документы, отрывки византийских хроник и литературных произведений. Летописец впервые осмыслил русскую историю с точки зрения единства земли и княжеского рода и вывел Русь па мировую историческую арену. Это — первая полная, народная история Руси. На ней воспитывались многие поколения русских людей.
В XII-XIII вв. все летописание зависит от местных традиций и тенденций политического дробления Руси. Вся культура интенсивно развивается по областям. В Чернигове, Галиче, Новгороде, Владимире появляются свои формы летописания. Князья, городские собрания (вече), монастыри и отдельные церкви ведут собственные летописи. Появляются семейные, родовые и личные летописцы.
В Новгороде летописание демократизируется и отражает узкоместные интересы, приобретает антикняжеский характер. В то же время создаются произведения, посвященные только одному событию — причине раздоров князей. Исторические повести специально включаются в летопись для оправдания одной стороны и осуждения другой.
Однако чувство единства Русской земли не покидало летописцев. В ХП-ХШ вв. владимирско-суздальское летописание неуклонно стремится стать общерусским.
Ордынское нашествие в определенной степени стимулировало собирание Русской земли. Идейно в летописании это произошло раньше, чем в политической жизни. Москва в конце XIV-XV вв. соединяет в своем летописании новгородские, тверские, ростовские, владимирские летописи, возрождает традиции киевского летописания. На основании московских сводов в Новгороде, Твери, Пскове, Ростове создаются общерусские своды. Идея единства побеждает раньше самого политического единения.
В XV-XVI вв. летопись является выразителем строго официальной точки зрения, но утрачивает значение государственного документа. Государственный архив и архив Посольского приказа становятся конкурентом летописи. Последняя превращается в чисто литературное произведение и приобретает воспитательный характер. Приказное делопроизводство и повествовательная литература вытесняют летопись, как таковую, выделяя из нее новое историческое повествование типа «Степенной книги», исторических повестей и сказаний.
В то же время летопись становится сводом, описью исторического материала. Она уже не могла удовлетворить усложнившихся политических потребностей. Непосредственно документ и историческая беллетристика заменяют официальное летописание. Сказание о Смуте, «Новый летописец», «Летопись о многих мятежах» уже по существу летописями не являются.
Благодаря Смуте усиливается летописание па местах (Новгород, Псков), но это неофициальные летописи. В них в большей степени оказывается частная инициатива и демократические тенденции, а также стихия фольклора. На протяжении семи веков существования летопись постоянно была связана с жизнью, отражала все общественнополитические сдвиги. В этом причина ее живучести и огромного влияния. на русскую действительность.
В XVII в. появляется немало новых форм исторического повествования. Помимо новых летописных сводов, летописей и летописцев тиражируются сотнями списков «Русский хронограф» и «Степенная книга». Люди самого разного происхождения и социального положения делают свои повременные записи летописного характера, вносят дополнения, исправления и продолжения в исторические тексты. Можно сказать, что в это время зарождается мемуарная литература. Далеко не все авторы известны, но мы знаем произведения дьяка Благовещенского погоста на реке Ваге Аверкия, московских площадных подьячих Шантуровых, знатного дворянина, государственного Деятеля и дипломата И. А. Желябужского. Более того, в конце XVII в. получили развитие исторические и автобиографические повести, посвященные отдельным событиям и лицам, такие, как «Житие» протопопа Аввакума Петрова, «История о вере» Саввы Романова, «История о невинном заточении... боярина Артамона Сергеевича Матвеева» и др. Самыми крупными произведениями, в которых тщательно продуманный замысел сочетался с внимательным отбором источников и сопоставлением сведений, стали «Созерцание краткое» — и «Известие истинное» Сильвестра Медведева, «История...» Федора Грибоедова, три редакции Латухинской «Степенной книги» Тихона Макарьевского, «Генеалогия" Игнатия Римского- Корсакова и «Скифскал история» А.И. Лызлова. Эти и ряд подобных произведений знаменовали начало нового этапа в развитии русской историографии, связанного с переходом от накопления к ученому осмыслению исторических знаний. Последние противоречат распространенному мнению о возникновении научного подхода к истории в России только во второй четверти XVIII в. во времена В.Н. Татищева.
Литература
АлпатовМ.А. Русская историческая мысль и Западная Европа XII—XVIII вв. М., 1973.
Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа XVII — первая четверть XVIII века. М., 1976.
Клосс Б.М. Никоновский свод и русские летописи XVI—XVII веков. М., 1980.
Лызлов А.И. Скифская история / Отв. ред. Е.В. Чистякова; сост. А.П. Богданов. М., 1990.
Оно всей великой России/Отв. ред. Е.В. Чистякова; сост. Н.М. Рогожин. М., 1989.
Пештич С.Л. Русская историография XVIII в. Л., 1961.
Пушкарев Л.Н. Общественно-политическая мысль России. Вторая половина XVII века: Очерки истории. М., 1982.
Чистякова Е. В., Богданов А. П. Да будет потомкам явлено. М., 1988.
|
|