Учебные материалы

Перечень всех учебных материалов

Государство и право
Демография
История
Международные отношения
Педагогика
Политические науки
Психология
Религиоведение
Социология

2.1. Проблема реконструкции сообщества древних людей. Происхождение экзогамии

   В истории первобытного общества и происхождения человека современного типа имеется множество нерешенных вопросов. Это один из самых молодых разделов исторической науки, и поэтому появление каких-либо новых данных археологии, антропологии и этнографии может вести к решительной перестройке господствующих взглядов и гипотез. В связи со спецификой источников информации все теоретические построения здесь носят более гипотетический характер, чем в какой-либо другой области истории. Поэтому и многие из высказываемых в данном параграфе положений являются не более как гипотезами, требующими дальнейшей практической разработки.
   У советских историков первобытного общества общепринятым является положение о том, что готовое общество возникло одновременно с готовым человеком. Поэтому в периодизации первобытной истории, основанной на методологических положениях В.И.Ленина, высказанных им в письме к А.М.Горькому, и в понимании антропо- и социогенеза как единого процесса выделяются три этапа: 1) стадо обезьян, берущих палки; 2) первобытные люди - первобытное стадо; 3) люди кланового (родового) общества. Причем, если два первых этапа относятся к периоду становления человеческого общества, то на последнем этапе появляется готовое человеческое общество, которое получает качественно новую специфику развития. Это позволяет некоторым исследователям выносить первые два этапа древнейшей истории за пределы первобытно-общинной формации, но такая позиция является спорной и не принимается многими учеными, рассматривающими эти этапы как особый переходный период в рамках первобытной формации.
   Выделение этапов первобытной истории важно с точки зрения определения границы между популяцией животных и народонаселением как особой подсистемой человеческого общества. Нет сомнения в том, что организация воспроизводства популяции определенным образом изменяется во времени, развивается, но законы ее развития коренным образом отличаются от законов развития народонаселения как социального образования. Основой развития воспроизводства биологической популяции является филогенетическое (видовое) и онтогенетическое (индивидуальное) обучение. Сама же структура сообщества животных оформляется в результате инстинктивных действий животных в определенных (довольно часто повторяющихся) ситуациях. Филогенетическое обучение животных в условиях изменения внешней среды, как правило, связано и с изменением его физического типа и лежит, таким образом, в основе эволюционного развития в животном мире вообще. Человек же в отличие от всех животных может значительно менять формы своего поведения с изменением внешних условий, в то время как на его генотипе это не будет отражаться. Человек выделился из животного мира, потому что стал обладателем новых, индивидуально приобретаемых способов поведения.
   Грань между человеком и животным преодолевалась в течение весьма продолжительного периода, во время которого сообщества архантропов и палеоантропов несомненно сочетали в себе элементы популяции животных и человеческого общества. Нам представляется поэтому, что именно на пути поиска рудиментарных остатков организации сообществ животных в древнейших человеческих обществах могут быть получены интереснейшие данные.
   Проблема реконструкции изначальной организации человечества всегда являлась наиболее интересным и трудным участком древнейшей истории. Огромную роль в решении этой проблемы сыграл труд Моргана «Древнее общество», в котором в качестве объекта исследования и источника реконструкции древнего общества использовались примитивные системы родства. Исследование и изучение систем родства, превратившееся в настоящее время, буквально, в самостоятельную отрасль этнографии, долгое время было единственным путем реконструкции древней организации людей. Но, начиная со второй половины XX века, в связи с развитием этологии и приматологии, историки стали пытаться использовать данные этих научных дисциплин для исследования проблемы появления человеческого общества и его древнейших институтов.
   Эта новая тенденция в научном исследовании нашла свое отражение в большом труде Ю.И.Семенова «Как возникло человечество», но на этом пути историков подстерегали и новые трудности. Бурное развитие приматологии в 60-х годах привело к тому, что многие выводы этой науки, сделанные на основании наблюдений за изолированными группами животных, были признаны ошибочными после проведения широких полевых исследований. В частности, это касается гаремной семьи обезьян, которую Ю.И.Семенов считал безусловным объединением приматов, и системы иерархии доминирования у обезьян. В позднейшей работе Ю.И.Семенов учел новые данные этологии приматов, но в целом его концепция осталась неизменной.
   Проблема первоначальной организации человеческого общества распадается на две самостоятельные, но в то же время взаимосвязанные проблемы: 1) происхождение экзогамии (объединений, внутри которых брачные отношения запрещены) и 2) происхождение эндогамных групп (объединение нескольких экзогамных коллективов, в котором брачные отношения устанавливаются между членами различных коллективов, но обязательно в рамках объединения). Очевидно, что эти проблемы тесно связаны с вопросом организации воспроизводства населения на ранних этапах человеческой истории и формирования народонаселения как системы, в которой замыкаются процессы воспроизводства.
   Одним из первых предпринял попытку объяснения экзогамии Дж.Ф.Мак-Ленан (термины «экзогамия» и «эндогамия» принадлежат ему).
   В своей работе «Первобытный брак. Исследование о происхождении обряда похищения в свадебных церемониях», разделив все племена на эндогамные и экзогамные, Мак-Ленан увидел истоки последней в обычаях «воинственных» дикарей убивать бесполезных на войне девочек, что вынуждало их искать себе жен на стороне. Это объяснение было раскритиковано всеми последующими исследователями, которые справедливо обвинили Мак-Ленана в том, что он противопоставил экзогамные части эндогамному целому - первобытному племени.
   Следующее объяснение экзогамии появилось с выходом в свет книги Л.Г.Моргана «Древнее общество...» и стало весьма распространенным. Морган объяснял экзогамию стремлением людей предотвратить кровосмесительные половые связи, которые отрицательно сказываются на потомстве. Этой точки зрения придерживались многие советские и зарубежные ученые (А.Джолли и Ф.Роз, Л.Я.Штернберг, Л.Файсон и А.Хауитт и др.).
   Несколько особняком стоит концепция Э.Вестермарка, утверждавшего, что существует инстинктивное отвращение к половым связям не между родственниками, а «к половым связям между лицами, живущими в тесной близости с самого детства. А так как эти лица в большинстве случаев являются родственниками, то чувство это выражается в боязни вступить в брак с родственником».
   В дальнейшем теории, объяснявшие экзогамию стремлением, сознательным или бессознательным, предотвратить инцест были отброшены, потому что ставилось под сомнение, во-первых, предположение о вредности родственных браков вообще, и, во-вторых, предположение о том, что первобытный человек понимал связь между половым актом и рождением детей. Многие советские ученые объясняют возникновение экзогамии, исходя из анализа производственной деятельности первобытных коллективов. Так, А.М.Золотарев, Д. А. Ольдерогге и некоторые другие связывают возникновение экзогамии со стремлением первобытных племен преодолеть свою первоначальную замкнутость и изолированность. «Установление отношений взаимопомощи и защиты, - пишет Д.А.Олдерогге, - а также обязательств взаимных браков между двумя (?) первобытными племенами (?) имело своим естественным результатом как экзогамию, то есть запрет брака в своей группе, так и эндогамию, то есть обязательство брака в пределах двух или большего числа дружественных групп. Вопросительными знаками мы отметили в этой цитате моменты, объяснение которых является слабым местом данной концепции. Во-первых, что представляло собой первобытное племя до возникновения экзогамии? И во-вторых, почему первоначальной структуре первобытного родового общества было присуще наличие двух, а не больше, взаимобрачующихся коллективов, так как стремление к развитию хозяйственных, дружеских и других связей должно вести к появлению возможно большего числа взаимосвязанных групп?
   Особый интерес представляет объяснение возникновения экзогамии как средства упорядочения хозяйственной жизни и повышения сплоченности первобытного коллектива. Эта концепция завоевала большую популярность с середины 60-х годов, после выхода в свет работы Ю.И.Семенова «Как возникло человечество». Надо отметить, что эта гипотеза наиболее логично объясняет возникновение экзогамии, и в нее весьма удачно вписываются данные современной этнографии. Но и эта гипотеза исходит из недоказанного положения о первоначальной изолированности отдельных небольших человеческих (вернее, предчеловеческих) групп. В настоящее время в этнографии отсутствуют данные о существовании где-либо человеческих изолятов, равных по размеру экзогамному роду. В своей концепции Ю.И.Семенов противопоставляет отношения производственные, как социальные, отношениям детопроизводственным, как отношениям биологическим. По его мнению, эволюция человеческой общности состояла в том, «что производственные, социальные отношения все в большей степени вытесняли отношения половые, детопроизводственные из жизни людей, в том, что оно (стадо) все в большей и большей степени становилось коллективом социальным, производственным и в меньшей степени объединением детопроизводственным, биологическим». Рассматривая отношения по детопроизводству как биологические, Ю.И.Семенов видит в них источник внутригрупповых конфликтов. Непосредственной причиной конфликтов является зоологическая ревность, поэтому на определенном этапе развития первобытного стада возникает конфликт «между производством и детопроизводством», так как первое интегрирует, сплачивает коллектив, а второе разрушает, расшатывает его.
   Нетрудно заметить, что основной посылкой этой теории является признание изначальной неупорядоченности половых отношений в предчеловеческом стаде - аномии, как отсутствия «позитивных социальных норм, регулирующих отношения между полами». Этой же посылки придерживается и ряд других авторов (А.М.Золотарев, С.П.Толстов, М.Салинз). Нам это предположение представляется сомнительным, так как оно выносит важнейшую функцию коллектива - воспроизводство его численности - за пределы его социальной организации. Нет никакого сомнения в том, что функции такого института, как экзогамия, связаны, прежде всего, с организацией воспроизводства численности населения первобытной общности. Согласно господствующей в настоящее время концепции получается, что функция эта выполняется случайно, а истинная цель создания этих институтов состояла совсем в другом, в упорядочении трудовой деятельности.
   Мы полагаем, что для понимания закономерностей становления и развития человеческого общества необходимо рассматривать социогенез как двоякий процесс. С одной стороны, это развитие процесса труда, с другой - это появление социальных норм, регулирующих отношения по детопроизводству в рамках первобытной общности людей. Причем, именно нормы, регулирующие детопроизводство через регламентацию половых отношений, и выступали первоначально как системообразующий фактор. До первого общественного разделения труда родовое общество выглядело как организация, основной целью которой является управление воспроизводством населения. Социальный статус человека определялся, прежде всего, его принадлежностью к определенной половозрастной группе, отличительным признаком которой являлся определенный, фиксированный социальными нормами, порядок ее участия в процессе воспроизводства потомства.
   Для того, чтобы доказать это положение, необходимо разобраться, действительно ли первобытное сообщество предлюдей было небольшой промискуитетной ордой, превратившейся затем в экзогамную группу и род. Для этого надо, в свою очередь, реконструировать структуру сообщества предлюдей и его пространственную организацию, что можно сделать на основании данных этологии приматов.
   Используя данные приматологии для реконструкции ранних форм социальной организации, нельзя забывать о принципиальной разнице между биологическими формами организации сообщества обезьян и социальными институтами человеческого общества. Но несомненно, здесь существует и определенная преемственность. Как считает П. И. Борисковский, «в стадах обезьян постепенно зарождались отдельные элементы человеческого общества. А с другой стороны, у древнейших людей, архантропов, еще долгое время переживали отдельные элементы, характерные не для людей, а для обезьян». Одним из первых идею о том, что можно найти у обезьян зачатки «тех форм поведения, которые дали возможность стаду животных прогрессивно развиваться», выдвинул известный советский приматолог Н.Ю.Войтонис. В дальнейшем данные приматологии использовались, как уже отмечалось, Ю.И.Семеновым - историком. Идею Н.Ю.Войтониса поддерживает известный советский специалист в области приматологии Н.А.Тих. Интересное обобщение новейших данных приматологии в связи с проблемой социогенеза сделал Л.А.Файнберг, который считает, что «допустимо искать в сообществах обезьян те или иные формы поведения, которые могли бы оказать влияние на формирование внутригрупповых отношений у прегоминид, может быть, и у ранних гоминид».
   Развивая тезис о применимости данных современной приматологии для восстановления организационных форм сообществ древнейших антропоидов, можно предположить существование преемственности этих форм в процессе эволюции прегоминид и гоминид. Маловероятно, что каждая из последовательно сменявших друг друга физических форм древних антропоидов стартовала в своем развитии с одинаковых позиций. Более правдоподобным кажется предположение о передаче накопленного социального опыта с одной ступени эволюционного развития на другую. Без этого предположения пришлось бы признать социогенез, в отличие от антропогенеза, не единым процессом, а рядом параллельных процессов, самостоятельно развивающихся на каждой отдельной стадии антропогенеза.
   Изучая сообщества обезьян, Р.Фокс выделил два типа стад: первый тип - это стадо с одним самцом, включающее подтипы (самец + самка с детенышами и гаремная семья обезьян, существующая не обособленно, а в составе стада, являющегося более устойчивым объединением, чем отдельный гарем). Второй тип сообщества обезьян - это стадо со многими самцами. Долгое время считалось, что гаремная семья - наиболее типичная форма объединения обезьян, при которой в стаде существует очень жесткая система доминирования, возникают постоянные конфликты из-за обладания самками. Это мнение базировалось на выводах, сделанных С.Цукерманом на основании наблюдения за стадом павианов в Лондонском зоопарке. Эти выводы о существовании зоологического, прежде всего полового, индивидуализма, внутригрупповой агрессивности и частых конфликтов из-за самок были сделаны при наблюдении за стадом с нарушенной половозрастной структурой, составленным из самок, принадлежавших различным первоначальным стадам. В настоящее время можно с уверенностью считать эти взгляды ошибочными, однако именно на них базируется концепция, считающая главным в процессе формирования человеческого общества борьбу с зоологическим индивидуализмом.
   В гаремах отсутствуют устойчивые генеалогические группы, но существуют более или менее постоянные союзы самца и самки. В стаде со многими самцами в принципе все самки принадлежат всем самцам. Но при этом существует и система регулирования половых отношений. В этих стадах существуют устойчивые генеалогические группы, или матрилинии, отражающие «связь потомства, в том числе и взрослого, особенно самок, с матерью и между собой». Многочисленные полевые исследования позволили сделать вывод, что регулирование половых отношений осуществляется не столько при помощи системы линейного доминирования самцов, сколько на основе взаимодействия различных матрифокальных групп. Напротив, система доминирования молодняка макак на 95% определяется «рангом» их матерей. Также выяснено, что «ранг» матрифокальной группы в большей степени зависит от силы женского ядра, нежели от доминирующего самца. Эти данные позволили Р.Фоксу сделать вывод о том, что базой системы организации стада обезьян (со многими самцами) является взаимодействие матрилиний, имеющих свой ранг, с линейной иерархией самцов.
   Характерной чертой матрилинии является ограничение половых связей в ее пределах, что достигается 1) уходом части самцов, достигших половой зрелости, из своего стада в другие и 2) сохранением между матерью и потомством отношений «мать-детеныш», несовместимых с половым партнерством. Эти данные позволяли делать вывод о полном отсутствии инцеста в стадах обезьян, но позднее было установлено, что молодые самцы макак в первый сезон половой активности спариваются по преимуществу с матерями, и это спаривание не включает форм брачного ухаживания и не ведет к зачатию. Р.Фокс считает, что это определенное испытание самцов. Среди братьев и сестер спаривание происходит не более чем в 14% пар «брат-сестра». Выявлены также формы поведения обезьян, уменьшающие вероятность спаривания не только в матрилинии, но и между дочерьми и отцами. Все это описано в работе Н.Бишофа «Сравнительная этология избежания инцеста».
   Сообщества низших обезьян не являются жестко замкнутыми объединениями. Л.А.Файнберг приводит наблюдения Н.Коямы о расколе стада макак. Покидая стадо, самец уходит один, самка же уводит всю матрилинию и матрилинию более низкого «ранга». В первоначальном стаде было 16 матрилиний: 7 из них вошли во вновь образовавшееся стадо. Постепенно самцы из новообразованного стада перешли в первоначальное, и наоборот. Наблюдались случаи деления стада и на три 4  части.
   Данные об организации половых отношений приматов настолько походят на классическую модель дуальной организации первобытных племен, что поневоле их обобщение кажется несколько тенденциозным. Но это впечатление исчезает, если рассматривать организацию половой жизни и, соответственно, воспроизводства популяции с точки зрения общих закономерностей биологической эволюции. В.А.Геодакян считает, что общим законом биологической эволюции является действие стабилизирующего отбора через женский пол, который, таким образом, олицетворяет устойчивость, в то время как мужской пол несет функцию подвижного начала и создает поле для эволюционной изменчивости. Другими словами, перемещение самцов между матрилиниями ведет к активному обмену генами, что и обеспечивает необходимую изменчивость.
   В связи с этим законом делается вывод о существовании двух тенденций: 1) к половым связям вне стада и 2) к ограничению этих связей группой стад, составляющих одну популяцию. Л.А.Файнберг пишет, что «тенденция к половым связям вне стада, но внутри популяции создает предпосылку для возникновения в отдаленном будущем слабого прообраза эндогамного племени, состоящего из экзогамных родов». Более категоричен в своих выводах на этот счет Н.Бишоф. Отмечая, что при спаривании сиблингов (детей одних родителей) отсутствие рекомбинации генов не обеспечивает достаточной изменчивости и адаптивной пластичности на пути эволюции, он считает, что механизмы избежания инцеста в животном мире в рудиментарном виде остались и в человеческом обществе и стали косвенной причиной табу инцеста у первобытных племен.
   Отметим, что кроме уменьшения изменчивости при инцесте происходит и накопление неблагоприятного генетического груза, ведущее к увеличению числа тяжелых наследственных заболеваний, уменьшению плодовитости. Все это, с учетом длительности вынашивания и выхаживания детенышей у многих животных, может вести к уменьшению численности популяции и полному вырождению.
   По мнению Бишофа, человек лишь социально интерпретировал инстинктивные запреты и желания, ибо только так можно было обеспечить их устойчивость в человеческом обществе. Нам представляется в целом правильной точка зрения Н.Бишофа, видящего начало социогенеза в социальной интерпретации биологических инстинктов. Если раньше исследователи противопоставляли биологическое социальному, как индивидуалистическое, нерациональное с точки зрения социума, то Бишоф нашел в организации поведения животных зерна рациональности, выработанной в ходе тысячелетий биологической эволюции. Действительно, если не приписывать первобытному человеку знания (в современном значении этого слова) основ генетики и не придумывать концепцию господства ревности и борьбы за женщин в первобытном коллективе (концепцию, которая может возникнуть только на основании наблюдения современных отношений между полами), то предположение Бишофа придется признать наиболее правдоподобным.
   Совершенно очевидно, что при рассмотрении проблемы социогенеза нельзя ограничиваться учетом развития организации сообщества на основании филогенетического обучения. Огромную роль в данном случае играет и онтогенетическое обучение, так как именно увеличение способности к индивидуальному выбору поведения в изменяющихся условиях являлось, очевидно, содержанием эволюции гоминид. Как показали некоторые эксперименты, в плане принятия новых видов поведения самцы и самки у современных приматов играют разную роль.
   Широко известен эксперимент со стадом японских макак, живущих в естественных условиях в Японии. Животных подкармливали бататом, и однажды молодая самка не стряхнула, как обычно, землю с клубня, а вымыла его в ручье. Через 9 лет так поступали 70% обезьян ее стада и 90%, родившихся после появления навыка. Другая молодая самка случайно ополоснула батат в море, подсоленный батат понравился, и вскоре так стала делать большая часть ее стада. При этом макаки двигались к морю бипедально, проходя до 50 метров, держа в передних конечностях батат. Фриш предложил следующую схему закрепления навыков (онтогенетических): молодняк учится случайно и передает навык матери; родившиеся после появления навыка перенимают его у матерей, а дольше всех навык не усваивают взрослые самцы.
   Таким образом, в генетическом плане самки представляют стабильность, а самцы изменчивость; в плане поведения наоборот: самки и их потомство - носители нового, самцы же - «консерваторы». В этой связи очевидно, что матрифокальная организация обезьян должна была сыграть решающую роль в эволюции гоминид. Этой точки зрения придерживается Н. А. Тих, которая пишет о победе «прогрессивной» линии самок над «консервативной» линией самцов. Это позволяет искать истоки экзогамии и матрилинейной филиации еще в тех выработанных природой биологических механизмах, которые сыграли решающую роль в интенсификации процесса эволюции прегоминид и гоминид. Принимая концепцию социального оформления древнейших биологических механизмов как содержание процесса социогенеза, мы должны отметить, что функциональное назначение всех этих механизмов, как социальных, так и биологических, заключается в обеспечении воспроизводства численности и структуры (половозрастной) популяции. Понимая под последней не абстрактную совокупность всех особей данного вида, проживающих на земном шаре, а лишь тех, кто обменивается генетической информацией в процессе воспроизводства потомства.
   До этого речь шла, в основном, о «вертикальной» структуре стада обезьян, но весьма важно и определение его «горизонтальной» структуры для изучения возможностей использования данных приматологии при реконструкции древнейших сообществ людей и их ближайших предков. Под горизонтальной структурой мы понимаем пространственную организацию сообщества, и основным критерием определения этой организации мы считаем включенность особей в процессы воспроизводства данной популяции.
   Как уже отмечалось, гаремная семья не является безусловным объединением у приматов. Л.А.Файнберг считает, что структура стада во многом зависит от экологических условий его жизни. Гаремные семьи обезьян возникают лишь в особо неблагоприятных условиях и являются, видимо, средством уменьшения давления популяции на средства существования. Последнее достигается за счет уменьшения численности самцов, при этом репродуктивные способности популяции не уменьшаются. Но надо отметить, что при гаремной организации, при уменьшении количества самцов, принимающих участие в репродукции, должны уменьшиться и возможности изменчивости и адаптивной пластичности на пути эволюции. Если признавать наличие естественного, полового отбора при эволюции гоминид, то надо считать маловероятным наличие гаремной организации у наиболее интенсивно эволюционирующих видов.
   Высказанное выше можно проиллюстрировать сравнением организации обезьян одного и того же вида, но живущих в разных условиях. Павианы-анубисы, живущие в Уганде в лесу и лесостепи, где масса пищи, наедаются за 30-40 минут кормления, потом отдыхают, играют, чистят друг другу кожу, ласкаются. При передвижении никогда не бросают отстающих, а поджидают их. Обезьяны того же вида, но живущие в Кении в саванне, где пищи значительно меньше, пасутся в течение всего дня. Никогда не дожидаются отставших, которые становятся жертвами хищников. Контактов между животными очень мало. Мартышки, живущие в Уганде, не имеют выраженной территориальности и иерархической структуры доминирования. Столкновений между самцами не наблюдается, высока интенсивность миграции между стадами. Мартышки, живущие в Кении, имеют жесткую иерархическую структуру, территориальность, у них часты конфликты из- за самок, свою территорию они защищают всем стадом. То же самое наблюдается и у лангуров Северной Индии и Шри-Ланки, живущих неиерархическими группами обоего пола, и лангуров, обитающих в Южной Индии, живущих гаремами и мужскими группами, которые время от времени «свергают» главу гарема и заменяют его новым.
   При гаремной организации стадо представляет собой сумму гаремов, не объединенных четкой структурой, и при этом может достигать очень больших размеров. Стадо со многими самцами обычно меньше, несколько десятков особей, а у горных горилл - около десятка, но оно представляет собой достаточно четкую структуру, основанную на матрифокальных группах. Надо отметить, что, если гаремная организация с иерархической структурой доминирования самцов сразу бросалась в глаза, то организация популяций и стад со многими самцами долгое время ускользала от внимания исследователей. Особенно это относится к организации популяций наиболее близкого «родственника» человека - современного шимпанзе.
   Так, В.и Ф.Рейнольдсы, наблюдавшие за шимпанзе в лесу Будонго, пришли к выводу, что популяция шимпанзе является открытым сообществом, отношения между полами сводятся к половым актам, и никаких других связей не возникает. Наблюдения Рейнольдсов использовал для обоснования своей концепции Ю.И.Семенов. Позднее японскими учеными были получены новые данные о пространственной организации сообществ шимпанзе. Наблюдая в течение ряда лет жизнь шимпанзе гор Махали в Танзании, они установили, что шимпанзе образуют несколько отдельных популяций, состав которых мало изменяется. Единицей организации является большая группа смешанного половозрастного состава, которая в зависимости от ситуации подразделяется на мелкие подгруппы. Ю.Сугияма назвал эту группу предобщиной, сравнивая ее организацию с организацией бушменов.
   Наблюдая за шимпанзе в лесу Будонго (там же, где и Рейнольдсы), Ю.Сугияма установил существование районных популяций, которые представляют из себя закрытые сообщества. Иногда границы районных популяций перекрываются, тогда в местах контакта образуются временные группы, состоящие из животных разных сообществ, но в целом шимпанзе относятся к чужакам холодно и даже враждебно, особенно если чужак появляется на их территории. В обычное время популяция распадается на мелкие группы, в 85% случаев состоящие из самцов и самок с детьми или только из самцов. При передвижении по открытой местности вся популяция объединяется, выстраивается определенным «боевым» порядком и использует бипедальное передвижение. Объединяющей силой у шимпанзе служит ориентация друг на друга, причем она носит гедонистический характер (животные представляются друг другу), а не антагонистический, как при ярко выраженном доминировании.
   На основании всех этих наблюдений можно выдвинуть предположение, что организация стада древнейших гоминид и первых людей во многом напоминала организацию стад современных приматов, которая оставляет наибольший простор для эволюционной изменчивости. Очевидно, что структура жесткого доминирования, не оставляющая места для вариации поведения, и гаремная организация, уменьшающая размеры используемого генофонда, для этого не годятся. Возможно, что некоторые из параллельно существовавших видов древних гоминид имели эти формы организации, особенно если они попадали в неблагоприятные условия, и поэтому, вероятно, они стали тупиковыми ветвями эволюции.
   По-видимому, основная единица предобщества напоминала районную популяцию современных антропоидов, с организацией половых отношений как в стаде со многими самцами. На занимаемой ею территории она распадалась на отдельные матрифокальные группы, ядро которых составляли «кровные родственники». Эти группы самостоятельно собирали пищу в пределах ареала обитания популяции. На границах территории популяций, вероятно, образовывались контактные группы, посредством чего осуществлялся обмен информацией, как генетической, так и протокультурной. При защите от врагов и при миграциях, в случае истощения источников питания на данной территории, вся популяция объединялась. Отметим, что образование гаремных семей как средство уменьшения давления на продовольствие не годилось для предчеловеческих орд, если они были охотниками, так как вело к уменьшению числа мужчин - добытчиков мяса. Нельзя согласиться с теми учеными, которые считают диспропорцию полов в первобытном стаде его атрибутом. Мнение о более высокой смертности женщин у первобытных людей не выдерживает никакой критики. Прежде всего, против этого свидетельствует выработанная на протяжении биологической эволюции вида пропорция между рождениями мальчиков и девочек. Кроме того, ни у кого из животных не наблюдается более высокая смертность самок по сравнению с самцами в нормальных условиях; почему же у человека, поднявшегося на высшую ступень эволюции, женщины должны начать умирать чаще, а в первобытном обществе должна появиться диспропорция полов, которой не было на предыдущих ступенях эволюции? Более вероятным является предположение, что доли мужчин и женщин в первобытном стаде были примерно одинаковыми.
   Несомненно, что такая организация первобытного стада была направлена на наилучшее использование его репродуктивного потенциала. Основным условием успешной жизнедеятельности всего стада и каждого из его членов было сохранение определенных размеров популяции. Человеку не нужно было преодолевать свой индивидуализм, потому что он не организовывался в стадо и в общину, - он изначально был стадным, общественным животным. Возможность осознания себя как независимой индивидуальности могла появиться лишь на таком этапе развития общества, когда стала возможной хотя бы относительная независимость человека от коллектива. То есть, когда появилась иллюзия, что человек может в одиночку добывать себе пропитание.

 
© www.txtb.ru