|
ТЕМА 9. Византия в VIII-X вв.
Экономическое положение империи. Военно-административные реформы. Фемный сирой. Внешнеполитическое положение империи. Иконоборчество Социальные конфликты и ереси. Аграрное законодательство императоров
Македонской династии. Крупное землевладение. Византийский город. «Книга эпарха». «Византийский земледельческий закон». Константин VII Багрянородный как историк и писатель. Лев Диакон. Иоанн Домаскин. Фотий. «Македонский ренессанс». Организация государственного управления. Внешняя политика
Византии в императорском дворце было два трона - на одном восседал император, другой предназначался для Христа. Во всех мелочах был разработан и неукоснительно соблюдался культ императора, однако в ритуалах подчеркивалось именно "представительство", обожествлялась императорская власть (настолько, что коронация смывала все грехи, совершенные ранее, вплоть до убийства). Но постоянно подчеркивалась временность власти именно этого, конкретного, лица. Так, при торжественных "явлениях народу" в руках василевса находилась не только держава, но и акакия (мешочек с пылью - символ бренности всего земного). Сразу после вступления на престол император выбирал мрамор для своего будущего саркофага. После одержанной победы над врагами император вступал в Константинополь пешком, а перед ним торжественно несли икону богородицы как знак того, что именно она истинная победительница. Раз в год императору полагалось публично омывать ноги нищим. Две другие функции - эксекутативная и административно-законодательная - подчеркивали неограниченность власти императора над индивидом и ограниченность власти над обществом. Хотя обычно утверждалось, что василевс выше закона и может возвести в закон что угодно, в действительности огромную силу имела традиция, поскольку сам император был обязан быть стражем традиций и обычаев.
Своеобразие социально-экономических отношений, имперская доктрина в политике и духовной жизни (ромеи - избранный народ, Византия - прямая продолжательница Рима эпохи Цезарей), религиозно-этическая концепция православия, обожествлявшая власть императора и в духе монархизма трактовавшая и символ веры, и связь человека с богом, определили сложившееся в Византии учение о человеке и его месте в мире.
Еще в начале V в. Немесий Эмесский в труде "О природе человека" представлял человека как совершенным образом сотворенный микрокосм, божеское творение, образующее единство разумной души и тела.
Место человека в мире определялось тем, что он - венец творения и естественный центр мироздания: если земля оказывалась, по учению христианства, центром Вселенной, то человек - поставлен центром Земли. Он один обладает бессмертной душой и связывает духовное и земное.
Наиболее полно учение о человеке было разработано Иоанном Дамаскимом (ок. 675 - ок, 760), виднейшим теологом православия. В своем основном произведении "Источник знания" Иоанн Дамаскин использовал труды своих предшественников, в том числе и Немесия. "Источник знания" явился полным сводом богословско-философского знания и включал три части: "Философские главы (Диалектика)", "О ересях" и "Точное изложение православной веры". Поскольку Иоанн, в отличие от своих предшественников, в богословских рассуждениях придавал огромное значение логике, которая, по его мнению, должна составлять основу догматики, он впервые обратился не только к неоплатоникам (Порфирию), но и к Аристотелю, приспособив его к христианской ортодоксии1. Труд этот был определяющим в решении всех теоретических богословских проблем, проблем христианской этики в Византии и сыграл существенную роль в закреплении православной догматики и за ее пределами - уже в X в. он был переведен на славянский язык.
"Историческая ситуация в Византии, сложившаяся к VIII в., требовала перехода от свободной и фрагментарной спекуляции в платоновском духе к аристотелевской логической систематизации. Церковное вероучение было выработано; требовалось обработать и формализовать его, соотнеся с ним тезисы античной философии и данные отдельных наук".
Сам Иоанн четко определил свою задачу: "...цель наша заключается в том, чтобы, начав с философии, кратко предначертать в настоящей книге по возможности всякого рода знания. Поэтому назовем ее "Источник знания". Следовательно, я ничего не скажу своего: я только изложу все вместе собранным то, что порознь говорили божественные и мудрые мужи"3.
Бесспорное достоинство труда Иоанна - четкое, последовательное изложение всех известных ему и мужи .
Бесспорное достоинство труда Иоанна - четкое, последовательное изложение всех известных ему и соответствующих уровню не только византийских, но и арабских знаний, проводившееся, однако, строго на основании христианских догм. У него нет фанатизма, отрицающего философию. Иоанн использовал логику и неоплатоническую концепцию Прокла, опирался на взгляды Псевдо-Дионисия, шаг за шагом подчиняя догме философию и посредством философии закрепляя догму.
Достаточно привести его определения философии, чтобы получить представление о его методе: "Философия есть знание сущего как такового, т. е. знание природы сущего. Иными словами, философия есть знание божественных и человеческих вещей, т. е. и видимых, и невидимых. В то же время философия есть забота о смерти как произвольной, так и естественной. Ибо жизнь бывает двух видов: естественная, которой мы живем, и произвольная, через которую мы страстно привязываемся к настоящей жизни. Двух видов бывает и смерть: естественная, когда душа отделяется от тела, и произвольная, когда мы, пренебрегая настоящей жизнью, стремимся к будущей. С другой стороны, философия есть уподобление богу. Уподобляемся же мы богу через мудрость, т. е. через истинное знание добра, а также через справедливость, которая есть равное воздаяние и нелицеприятное суждение; и, наконец, через святость, которая выше справедливости, т. е. через добро как благодеяние обидчикам.
Философия есть искусство искусств и наука наук... Ведь при ее посредстве изобретено всякое искусство и всякая наука... Кроме того, философия есть любовь к мудрости; истинная же мудрость есть бог: поэтому любовь к богу есть истинная философия.
Философия разделяется на теоретическую и практическую; теоретическая - на богословие, физиологию и математику; практическая - на этику, экономику, политику.
Византийские богословы учили представлению о смерти как "подготовительному этапу" на пути к истинной свободе "рождения в вечности". При "конечном воскресении", трактовавшемся завершающим этапом всемирной истории, душа воссоединится с телом, т. е. совершится чудо Воскресения во плоти. Это постоянное подчеркивание связи земного и небесного служило идеологическим оправданием действительности, сглаживанию противоречий, поскольку, по мнению богословов, византийская церковь как земной мир подобна миру небесному.
Окончательная победа христианского мировоззрения над языческим не привела к действительному смягчению нравов. Свидетельство тому - события одной из самых бурных эпох византийской истории - эпохи иконоборчества (724-843), Иконоборчество зародилось в IV в. в Армении в связи с ересями, отрицавшими "человеческую природу" Христа и обосновывавшими невозможность изображения неподдающегося описанию божества. Позже эта точка зрения подкреплялась ссылками на иудаизм и мусульманство, запрещавшие изображения бога. В VIII в. призывы еретиков к борьбе с испорченностью и жадностью духовенства, к борьбе со злом, против обрядов и икон официального православия содействовали сплочению масс, недовольных усилением налогового гнета, постоянно возраставшими поборами именем императора и привели к первым выступлениям против иконопочитания.
Жестокость Константина V отнюдь не была исключительным явлением. Беспощадность по отношению к соперникам в борьбе за власть в равной степени отличала как иконоборцев, так и иконопочитателей. Богомольная сторонница иконопочитания царица Ирина не остановилась перед ослеплением собственного сына - императора Константина VI в 797 г. Но поскольку она предоставила значительные льготы монастырям, монахи- хронисты именовали ее "благочестивой императрицей".
Временная победа константинопольской знати, отмена решений церковного собора 754 г., когда иконоборцы-священнослужители предали анафеме иконопочитателей и их духовных вождей - Иоанна Дамаскина и бывшего патриарха Германа, сменилась вторым периодом иконоборчества (820-843).
Однако в эти годы началось постепенное сближение враждующих группировок провинциальной и столичной знати, напуганной размахом первого антифеодального восстания (820-823).
Феодор Студит (749-826), один из идеологов иконопочитателей, освобожденный из заточения, обращался к представителям иконоборцев: "Теперь не время возобновлять прошлые споры. Это приносит смуты. Теперь время единомыслия!"
Восставшие крестьяне и ремесленники поддержали видного военачальника, бежавшего в халифат, Фому Славянина, авантюриста, который выдавал себя за спасшегося от смерти Константина VI. Именно народные массы были главной силой восстания. Они решительно расправлялись с чиновниками центрального правительства. Хронист, не скрывая страха и ненависти к восставшим, писал: "Рабы подняли руку на господ, стратиот - на командира, лохаг - на стратега". Фома был выдан властям и казнен в 823 г., но восстание продолжалось до 825 г.
ИКОНОБОРЧЕСТВО, религиозное движение в Византии в 8 — 1-й пол. 9 вв., которое отвергало почитание икон как идолопоклонство, основываясь на ветхозаветных заповедях («не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху,.. не поклоняйся им и не служи им», — Исход, 20, 4-5).
Различают два периода иконоборчества. Первый (726-787) связан с религиозной политикой императоров Исаврийской династии Льва III (717-740) и Константина V (740-775), сводившейся к догматическому опровержению почитания икон и их массовому уничтожению. Этот период наименее полно и наиболее тенденциозно освещен в источниках, отчего многие события приобрели легендарный характер и реконструируются лишь гипотетически. Первой иконоборческой акцией властей признается удаление надвратной иконы Христа Халкитиса, находившейся перед входом в Большой императорский дворец (ок. 726-730). Тогда же был издан эдикт Льва III против почитания икон. В 754 Константин V добился соборного осуждения иконопочитания, приведшего к падению авторитета и изоляции Константинопольской кафедры в христианском мире. Отказ от решений иконоборческого собора стал возможен лишь с изменением позиции власти. VII Вселенский (Второй Никейский) собор, созванный императрицей Ириной в 787, восстановил и догматически обосновал почитание икон.
Возобновленное в 815-842 иконоборчество носило гораздо более поверхностный характер. Инициатором и наиболее решительным проводником его выступил император Лев V (813-820), чья иконоборческая политика была главным средством восстановления полной государственной супрематии в церковных вопросах (то есть верховенства в решении церковных вопросов). Этой же политики придерживались императоры Аморийской династии Михаил II и Феофил; со смертью последнего в 842 иконоборчество лишилось поддержки власти и в следующем году почитание икон было восстановлено (843). Борьба против иконоборчества породила значительное количество новомучеников, преимущественно монахов, оказывавших особенно упорное и последовательное сопротивление императорской политике. Их духовными лидерами были студийский игумен св. Феодор Студит и православные патриархи-иконопочитатели святые Тарасий и Никифор, занимавшие столичную кафедру в 784-815. Учение в защиту почитания икон, легшее в основу канонов VII Вселенского собора, было разработано Иоанном Дамаскином, одним из наиболее прославленных отцов церкви.
Торжественное восстановление в 843 иконопочитания празднуется Восточной церковью в 1-е воскресенье Великого поста («Торжество Православия»). Иконоборчество было характерно также для радикальных направлений протестантизма (прежде всего кальвинизма, таборитов) в ряде стран Западной Европы в эпоху Реформации 16 в. (Нидерланды, Германия, Франция); в результате иконоборчества были уничтожены тысячи памятников искусства (мозаики, фрески, статуи святых, расписные алтари, витражи, иконы и др.). Сжигание икон происходило и в годы разгула воинствующего государственного атеизма в СССР.
ИКОНОБОРСТВО (статья Ф. А. Смирнова из «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона», 1890 - 1907)
Иконоборство — движение против почитания икон, возникшее и Византии в первой половине VIII века и продолжавшееся почти до середины IX века. В VIII веке каноническая формулировка иконопочитания еще не была установлена, и самое иконопочитание часто принимало преувеличенный, грубый характер; как рассказывает один источник начала IX в. (см. ст. Ф. И. Успенского в «Ж. М. Н. Пр.» 1891 г. январь, стр. 141 и сл.), многие церковные люди и миряне не только воздавали иконам такое же поклонение, как честному и животворящему кресту, но и «возлагали на эти иконы полотенца и делали из икон восприемников своих детей при святом крещении. Желая принять монашеский сан, многие предпочитали отдавать свои волосы не духовным лицам, а складывать их при иконах. Некоторые из священников и клириков скоблили краски с икон, смешивали их с причастием и давали эту смесь желающим вместо причащения. Другие возлагали тело Христово на образа и отсюда причащались святых таин. Некоторые, презрев храмы Божии, устраивали в частных домах алтари из икон и на них совершали священные таинства». Такие преувеличения, навлекавшие на христиан упреки в идолопоклонстве, особенно со стороны магометан, которые в это время не только энергично распространяли свою враждебную всякому иконопочитанию религию, но и требовали от подвластных себе христиан прекращения поклонения иконам (ср. «Theophanis Chronographia», ed. Bonn., v. I, p. 617 — 618) вызвали противодействие со стороны имп. Льва III Исаврийского (717 — 741); — замечательного полководца, администратора и законодателя, стремившегося — вместе с военной борьбой против арабов — и о распространении христианства среди магометан (и евреев) и не стеснявшегося властно вмешиваться в вопросы церковной жизни. С 726 г. он выступил против иконопочитания, приказывал снимать, выламывать и закрашивать иконы (приводимые обыкновенно известия о содержании «постановлений» Льва III от 726 и от 728 г. требуют поправок — см. В. Г. Васильевский, «Русско-византийские отрывки», в «Журн. Мин. Нар. Пр.» 1877 г., Июнь, стр. 296 сл.). Эти распоряжения вызвали среди иконопочитателей (иконодулов, иконолатров, идололатров — иконопоклонников, идолопоклонников, как их называли противники), к которым принадлежали, главным образом, духовенство и особенно монахи, массы простого народа и женщины всех классов общества, большое раздражение; при уничтожении икон происходили схватки и побоища. Население собственной Греции (Эллады) и Цикладских островов, провозгласив нового императора, подняло восстание, окончившееся, впрочем, полной победой энергичного Льва III; немало жителей внутренних частей империи, не желая мириться с ересью, бежали на окраины государства; значительная часть итальянских владений Византии с г. Равенной отдалась под власть Лангобардов; папа Григорий II отказался подчиняться требованиям императора в объявил И. ересью (такой же политики держался и его преемник Григорий III); константинопольский патриарх Герман смело обличал Льва в ереси, на настоянии императора подписать эдикт против икон ответил отказом вводить что-нибудь новое в делах веры без вселенского собора и, наконец, сложил с себя патриаршую власть; на Востоке самым сильным противником И. явился в эту эпоху знаменитый Иоанн Дамаскин. Несмотря на такую сильную оппозицию, Лев, опираясь на войско и придворную аристократию, составлявших главный оплот партии иконоборцев (икономахов, иконокластов, иконокаустов — сокрушителей, сожигателей икон, как их называли противники), а также находивший себе поддержку и в некоторой части духовенства, до конца царствования поддерживал И. Сын и преемник его Константин V Копроним (841 — 775) еще с большей энергией выступил против иконопочитания, не смотря на трудную борьбу (в начале царствования) с православной партией, выставившей против него нового императора, его зятя Артавазда, который в течение почти 2 1/2 лет (741 — 743) владел Константинополем. Желая более определенно провести иконоборческие идеи, и подготовив к этому умы путем «народных собраний» (— ср. В. Г. Васильевский, в «Журн. Мин. Нар. Просв.» 1877, июнь, стр. 286 — 287, 310), Константин в 754 г. созвал во дворце Иерии, на азиатском берегу Босфора, между Халкидоном и Хрисополем (Скутари) большой собор, на котором было более 300 епископов (но, однако, не присутствовало ни одного представителя патриарших кафедр). Здесь было определено, что «восстановлять образы святых посредством материальных красок и цветов есть дело бесполезное, праздное и даже богопротивное и диавольское», но что, «вместо того следует заботиться о подражании на деле святым», добродетели которых «должны служить как бы одушевленными иконами», молитве и предстательства которых следует испрашивать согласно с церковным преданием (ср. Васильевский, ibid., стр. 312 — 313). Между тем стремления Константина вели его к покровительству приверженным павликианству «сириянам и армянам», которые переселялись в европейскую часть империи, усиливая здесь восточный элемент (вообще влиятельный при иконоборческих императорах), и к раздражению против монашества. Константин не только стал подвергать (вероятно, не ранее 761 г.) открытому гонению и мучениям отдельных представителей монашества (св. Стефана Нового), но преследовал, по-видимому, и самый институт монашества; благодаря этому, усиливалась эмиграция греческого монашества, бежавшего, главным образом, в южн. Италию и на сев. берега Черного моря. Не смотря на усиление оппозиции (в которой встречались уже и высокопоставленные светские лица), И. держалось не только до смерти Константина, но и в царствование его сына, более умеренного Льва IV Хазара (775 — 780). Только в регентство жены его Ирины (за малолетством его сына, императора Константина VI (780 — 790) партия иконопочитателей, находившая сочувствие в императрице (как и вообще в большинстве знатных женщин), одержала верх. После возведения в константинопольские патриархи Тарасия (784 г.) было решено созвать вселенский собор для восстановления иконопочитания. В августе 786 г. был открыт собор в Константинополе, но войско, оплот иконоборцев, выказало такое сопротивление деятельности собора, что участвовавшие в нем должны были разойтись. Под благовидным предлогом переместив столичное войско в провинции и отпустив ветеранов на родину, составив новое войско и поставив над ними преданных себе начальников, Ирина, в сентябре 787 г., созвала в Никее VII вселенский собор, отвергнувший постановления собора 754 г., подвергшие анафеме иконоборцев и установивший иконопочитание: не должно было оказывать иконам преклонения, приличествующего только Богу, но их подобало чтить совершенно так же, как и святой, животворящий крест (почитание которого не отвергалось иконоборцами), подобало прикладываться к ним, преклонять пред ними колена, воскурять фимиам, возжигать свечи; обращаться к ним с молитвой. Иконоборцы, однако, не терпели, по- видимому, преследований в смутную эпоху правления Константина VI и Ирины (до 802 г.), а тем менее в царствование Никифора (802 — 811), возбуждавшего недовольство православной партии и особенно монахов не только своими финансовыми играми, но и терпимостью к павликианам; и лишь в короткое царствование имп. Михаила I (811 — 813), находившегося под сильным влиянием духовенства, иконоборцы (также и павликиане) стали подвергаться гонениям. Плохой администратор и неудачный полководец, Михаил, был низвергнут солдатами, которые возвели на его место энергичного и популярного полководца Льва V Армянина (813 — 820). Этот восточный по происхождению император снова стал на сторону И. Сломив деятельную оппозицию духовенства (константинопольского патриарха Никифора, созвавшего поместный собор для защиты иконопочитания, и особенно св. Феодора Студита, деятельно поддерживавшего православных и смело порицавшего императора), Лев созвал в 815 г. собор, отменивший постановления VII вселенского собора и восстановивший определения собора 754 г.; тогда возобновилось уничтожение икон, преследование монахов, эмиграция на Восток и в Италию. Преемник Льва, Михаил II Косноязычный (Аморейский) попытался держаться довольно своеобразной политики терпимости относительно иконопочитателей: он дал амнистию всем, потерпевшим за иконопочитание (между прочим, Феодору Студиту), и издал постановление, требовавшее, чтобы «никто не смел приводить в движение язык свой ни против икон, ни за иконы», «чтобы молчание было правилом во всем, что напоминает иконы». Однако, и в это царствование произошло восстание самозванца Фомы, поднятое, вероятно, во имя православия. Постановление Михаила II оставалось в силе, а при его преемнике, имп. Феофиле (829 — 842), который, однако, снова стал энергично преследовать иконопочитателей. Лишь по смерти Феофила в регентство (за малолетством имп. Михаила III) его жены Феодоры и других лиц (между ними Мануила, дяди императрицы), византийское духовенство, при посредстве Мануила, действовавшего, вероятно, из политических соображений (см. Ф. И. Успенский, в «Ж. М. Н. Пр.», 1891, янв., стр. 130 — 131), убедило императрицу, давно расположенную к иконопочитанию, восстановить последнее. Был свергнут приверженец ереси, патриарх Иоанн VII, и на его место возведен защитник иконопочитания, Мефодий, подвергшийся преследованию при Феофиле. Под его председательством (ср. Ф. И. Успенский, ibid., стр. 109 — 110) состоялся в 842 г. собор, утвердивший и одобривший все определения VII вселенского собора и подвергший снова отлучению иконоборцев (исключение было сделано для Феофила); тогда же был установлен и впервые совершен (19 февр. 842 г.) чин провозглашения вечной памяти ревнителям православия и анафематствования еретикам, совершаемый в православной црк. и до нашего времени в неделю православия. В Италии И. постоянно находило себе резкий отпор в папах, при чем частые обращения борющихся партий к их посредству способствовали усилению их притязаний, а еретичество императоров, которым папы отказывались повиноваться, усилению независимости последних. Но во Франкском государстве, в так называемом Libri Carolini, на франкфуртском соборе 794 г. и на парижском 825 г. был выражен взгляд, объявлявший всякое церковное служение перед иконами за идолопоклонство, но не отрицавший их значения, как украшения церкви и средства поддержания благоговения.
Главными источниками по истории служат, кроме летописей Феофана ^d. Bonn., ex rec. I. Classeni, 1889 — 41, vv. 2; во 2-м т. помещен латинский перев. Феофана, так назыв. «Anastasii bibliothec. historia tripertita», ex rec. J. Bekkeri; нов. изд. de Boor, Лпц., 1883 — 85, vv. 2; есть русский перев. Оболенского и Терновского, помещ. в «Чт. в. Общ. Ист. и Др. Росс., 1886 — 87 гг. и отдельно), продолжатели Феофана («Theoph. continuat»., ed. J. Bekker, Bonn, 1838), патр. Никифора (ed. Bonn., ex rec. J. Bekkeri, 1837, вместе с Пав. Силенциарием и Георг. Писидой); ed. de Boor, Лпц., 1880), Георгия Амартола ed. (Muralt, Petropol., 1859), Migne: «Patrologiae cursus completus ser. Graeca», t. 110, 1863), Генезия (ed. Bonn., ex rec. C. Lachmanni, 1834; Migne, «P. c. c., s. G.», т. 109, 1863) и др., общим недостатком которых является резко враждебная И., затемняющая ход событий и характер движения точка зрения, акты VII вселенского собора (Labbe, «Sacrosancta Concilia», VII и русский пер. «Деяния вселенских соборов», т. VII, Каз., 1873); сведения, заключающиеся в церковных анналах Барония (для И. см. тт. XII, XIII, XIV) и жития святых, из которых некоторые разработаны в исследованиях академии; В. Г. Васильевского, «Русско-византийские отрывки». Литература по истории И. бедна. Кроме устаревших общих изложений Лебо, Гиббона, Финлея, Гфререра и мало опередившего их Герцберга («Geschichte d. Byzantiner und d. Osmanischen Reiches», Берл., 1883, в коллекции Онкена), не менее устаревшей «Geschichte der bildersturmenden Kaiser» Шлоссера (Франкф. на Майне, 1812), церковных историй Газелера, Неандера и пр. (а также «Истории последних 4 вселенских соборов» А. Лебедева), нужно указать на имеющие выдающееся значение и проливающие часто совершенно новый свет на вопрос многочисленные работы академика В. Г. Василевского о Византии, а также работу Ф. И. Успенского («Константинопольский собор 842 г. и утверждение православия», «Ж. М. Н. Пр.», 1891, янв. переп. в сочин. «Философское и богословское движение в Византии», СПб., 1892). При недостаточной разработанности истории И., как относительно происхождения этого движения, так и относительно его характера и значения, существуют значительные разногласия: одни видят в нем широкое прогрессивное движение, целую социальную, политическую и религиозную революцию, опиравшуюся на античный эллинские начала, сохранившиеся на востоке империи, откуда шла реформа и были родом императоры иконоборцы (Лев III, Константин V, Лев IV, Лев V, Феофил); другие, не отрицая значения восточных элементов в И., склонны видеть, наоборот, в восстановлении православия победу европейских, более культурных элементов. Вопрос об отношении И. в магометанству и к различным христианским ересям также мало выяснен.
|
|