Перечень всех учебных материалов
Государство и право
Демография
История
Международные отношения
Педагогика
Политические науки
Психология
Религиоведение
Социология
5. Задачи, решаемые политическим режимом: стабильность или реформы?
Каждый режим как выразитель непосредственных интересов власти стремится обеспечить максимально широкую поддержку для своего существования. В этом состоит своего рода "инстинкт выживания" власти, имманентно присущий ей консерватизм, страх перед глубокими переменами в общественных структурах. Эти перемены сравнительно редко инициируются властными институтами, а если такое происходит, то только в силу жестокой необходимости и в поисках все той же стабилизации положения правящего режима. Модус консерватизма — "не ремонтировать то, что не сломано" — является в то же время модусом деятельности любой власти. В связи с этим распространено утверждение, что никаких других целей, кроме сохранения или увеличения власти, власть не преследует и преследовать не может.
Но согласиться с этими рассуждениями скорее означает правильно поставить проблему, чем решить ее. Да, власть, да, стабильность, но каким образом и в какой ситуации? С использованием каких методов и средств? И главное — каковы на данное время стоящие перед режимом основные задачи: сохранять институты и социальные устои власти прежними или, во имя все того же сохранения власти, подвергать их в изменившихся обстоятельствах реформированию? Цель режима — выжить, уцелеть. Но как выжить — реформируясь или блокируя любые перемены? Риск одинаково велик. Эта дилемма раньше или позже встает перед любым режимом, и решение ее может быть различным.
Режим и политическая стабильность
Проблема политической стабильности режима — несомненно, одна из основополагающих в политической науке. С. Хантингтон, внесший весомый вклад в разработку этой проблемы, писал в одной из первых и наиболее известных из своих книг: "Наиболее существенная политическая характеристика различных обществ связана не с формой их правления, но со степенью управляемости". Более, чем через двадцать лет он почти дословно повторил эту мысль на страницах другой работы: "Различие между порядком и анархией носит более фундаментальный характер, чем различие между демократией и диктатурой" (38).
Что такое политическая стабильность? Как она может быть зафиксирована? Какие существуют подходы к анализу стабильных и нестабильных политических режимов? Прежде всего, как мы уже сказали, проблема эта не возникает из ничего или сама по себе. Давление среды, внутренней или внешней, на политическую систему оказывается тем возмущающим обстоятельством, которое заставляет режим искать новые способы и источники стабилизации. Один из самых важных (хотя и не единственный) факторов, на который принято обращать внимание — социально-экономическое развитие. Императив развития выступает на одном из этапов общественной эволюции условием самосохранения власти. Если власть, режим по каким-то причинам не отдают себе в этом отчета и становятся тормозом для проведения назревших социально-экономических преобразований, то исходом подобного "упрямства" чаще всего становится их устранение с политической арены. Устранение, добавим, сопряженное с очень болезненными для общества последствиями. Императив развития поэтому абсолютен и неустраним. Перспективной может считаться лишь власть, всемерно учитывающая этот императив в своей деятельности. Исходя из такого понимания, стабильным может считаться режим, способный обеспечить интеграцию общества на путях эффективного социально-экономического развития.
Иногда этот вывод ставится под сомнение теми, кто акцептирует внимание на трудностях общественного развития и в состоянии указать на значительное число случаев, когда именно быстрые темпы социально-экономического роста способствовали ослаблению и даже падению политических режимов. Один из примеров — прерывание шахской модернизации в Иране 1970-х гг. и установление жесткого теократического режима. Такая позиция, в частности, была представлена точкой зрения известного ираниста С, Л. Агаева в его полемике с В, Л. Шейнисом по широкому кругу проблем, связанных с развитием Третьего Мира (39).
Действительно, модернизация почти никогда не сопровождается стабилизацией имеющихся политических структур. Ослабление легитимности, лихорадочные поиски властью дополнительной социальной и международной поддержки — вот явления, которые хорошо знакомы наблюдателям современной Российской ситуации и которые гораздо более типичны для любого переходного периода, "Современность, — писал Хантингтон, — нуждается в стабильности, но осовременивание (модернизация) порождает нестабильность" (40). В книге "Политический порядок в меняющихся обществах" Хантингтон резюмировал свои наблюдения о политической стабильности и нестабильности в трех формулах (см. схему 11).
Схема 11
По его мнению, в условиях модернизирующегося авторитаризма обеспечение стабильности должно быть связано с ограничением роли политического участия масс, которое в противном случае подорвет надежность институтов. Парадокс же заключается в том, что неудовлетворенность (фрустрация) масс своим положением, недостаток существующей в обществе вертикальной и горизонтальной мобильности неизбежно увеличивают массовые запросы на участие в политическом процессе, В свою очередь, уровень социальной фрустрации повышается в связи с ростом социальной мобилизации и усугублением экономической ситуации. "Взятые в целом, урбанизация, растущая грамотность, образование и влияние СМИ, являющиеся детерминантами социальной мобилизации, дают толчок росту стремлений и массовых ожиданий, которые, не будучи своевременно удовлетворенными, оформляют индивидуальные и групповые претензии политически. В отсутствие сильных и достаточно адаптивных политических институтов, такой взлет участия означает нестабильность и насилие" (41).
Однако стабильность вовсе не обязательно означает отсутствие изменений и даже реформ. Более того, относительный, пусть минимальный уровень стабильности совершенно необходим реформаторам для успеха. Уровень стабильности может существенно различаться и варьироваться — от балансирования на грани широкомасштабной гражданской войны до тотальной неподвижности и неизменности политических форм. Поэтому правомерным представляется выделять не только уровни или степень стабильности—нестабильности, но и различные типы политической стабильности. Исследователи выделяют в этой связи, во-первых, динамическую стабильность, адаптивную и открытую переменам и воздействию среды, и во-вторых, мобилизационную, или статическую стабильность, функционирующую на основании принципиально иных механизмов взаимодействия со средой. Примером последней могут быть некоторые политические режимы, функционировавшие в досоветской и советской России. Российский опыт убеждает в том, что авторитарный харазматический лидер способен обеспечить стабилизацию общества на путях прорыва к новым рубежам социального и экономического прогресса. Правление кого бы из сильных, реформистски настроенных политических лидеров мы не взяли — Петра I, Александра II, раннего Сталина — везде мы видим грандиозные социально-экономические результаты, скорость свершения которых не идет ни в какое сравнение с теми сроками, в какие подобные преобразования совершались на Западе. Однако стоило энергии "верхов" по каким-то причинам ослабеть, и развитие общества тормозилось, стабилизация оборачивалась глубокой дестабилизацией.
Рассмотрим теперь несколько подробнее компоненты политической стабильности, дающие представление о том, как может быть измерен ее уровень. Чаще всего в качестве таких компонентов (или условий) стабильности выделяют легитимность и эффективность власти.
Легитимность власти
Проблема легитимности политической власти, поставленная отнюдь не в двадцатом веке, но особенно акцентированная работами М. Вебера, продолжает вызывать немало споров среди социологов, философов и политологов. Нас в этих спорах будет интересовать лишь один аспект: является ли легитимность необходимым и достаточным условием поддержания политической стабильности. В основном исследователи сходятся во мнении, что легитимность, если она существует, несомненно, способствует стабилизации. Однако остается открытым вопрос, а возможна ли стабилизация без легитимизации власти? Если да, то каким образом? Насколько прочной, "стабильной" будет такая стабилизация? Если нет, то какие факторы, помимо легитимности, должны быть использованы для обеспечения устойчивости позиций власти?
М. Вебер исходил из того (хотя и такая интерпретация Вебера продолжает оспариваться) (42), что легитимность является фактором, позволяющим стабилизировать отношения политического господства в обществе. Под системой господства Вебер подразумевал такой общественный порядок, где приказывают и выполняют приказы (43). По убеждению Вебера, выполнения приказов добиваются не только и даже не столько применением силы. Более существенно то, что любая власть действует в рамках определенных социально выработанных норм и правил общежития и опирается на эти нормы в своей деятельности. Если такие нормы признаются общественным большинством и воспринимаются как ценности, можно быть уверенным, что государственная власть имеет под собой достаточно прочные основания. Или иначе говоря, обладает легитимностью.
Легитимность, следовательно, означает совпадение общественных норм и ценностей, признанность или законность (в неправовом смысле) власти. Для Вебера легитимность выступает в качестве гаранта стабильности имеющихся в обществе структур, процедур, решений должностных лиц, "независимо от конкретного содержания их действий" (44). Согласно Веберу, легитимность может быть трех основополагающих типов — рациональная, традиционная и харизматическая. Соответственно, власть обретает свои полномочия на основе трех различающихся способов — рационально разработанных правил человеческого общежития, сложившихся в обществе традиций и харизмы лидера (45). Поскольку легитимность выступает для Вебера в качестве внутреннего основания и смысла политического господства, то на ее основе, считал немецкий ученый, могут быть выделены также три главных типа политического господства (см. схему в первой главе).
Таким образом, легитимность власти может быть рассмотрена в качестве одного из важнейших се ресурсов, позволяющих ей быть значительно менее скованной в своих действиях. Такая, пусть и относительная "свобода действий" предоставляет власти определенный выбор — "проедать" имеющийся авторитет, реализуя лишь свои собственные, противоречащие общественным интересы, или осуществлять социально-экономическое развитие в интересах общества в целом. Ближайший пример легитимной власти — власть Б. Ельцина и возглавляемого им режима приблизительно в период сентября 1991 — конца 1992 г. Авторитет президента в этот период был незыблем. Уместно заметить, что авторитет этот был по своему происхождению не только рациональным (процедура всеобщих, тайных выборов, состоявшихся в марте 1991 года), но и иррациональным, связанным с "победой" Ельцина над путчистами-ГКЧПистами. В массовой поддержке российского президента ореол "победителя" пожалуй сыграл не менее существенную роль. Этот авторитет существенно пошатнулся позднее, в 1993 г., когда инициированные президентом экономические реформы в целом потерпели очевидную неудачу.
Легитимная власть, таким образом, содержит противоречие в себе самой и потенциально нестабильна. Наличие этого, подмеченного политическим анализом противоречия способствовало возникновению и разработке в политологии понятия "эффективность" власти, а также вновь привлекло внимание исследователей к проблеме стабилизации режима, не имеющего политической и идеологической легитимности.
В политологии по этому вопросу обозначились две основные позиции. Согласно первой, восходящей, как мы заметили, к рассуждениям Вебера, легитимность является не обязательно достаточным, но и необходимым условием стабильности политического режима (политического господства в терминологии Вебера). Такой была позиция Т. Парсонса, С. Липсета (46) и многих других. Это однако скорее теоретическая, хотя и логически непротиворечивая позиция. Например, Вебер был прежде всего социологом культур и религий, изучая преимущественно устойчивые и долговременно существовавшие цивилизации и социальные устройства. Парсонс был социологом-теоретиком и во многом продолжателем традиций Вебера. О Липсете в принципе может быть сказано то же самое, хотя его позиция несколько отличается в связи с введенным им понятием "экономической эффективности" власти (см. далее).
Согласно другой позиции, выдвинутой исследователями конкретных политических систем и процессов, легитимность существенна, но не обязательна для стабилизации режима. В практике режимов могут быть найдены периоды, и иногда достаточно длительные, до двух десятков лет, когда режим существует бессменно, хотя законность, справедливость его власти не признается большинством населения. Об этом, в частности, писал известный исследователь Южной Африки С. Гринберг (47), показавший, что режим апартеида за счет использования военно-экономических ресурсов оказался значительно стабильнее, чем ожидалось, несмотря на то, что в количественном отношении его поддерживало не более одной пятой населения. Подобное мнение высказывал и А. Пшеворский, исследователь трансформации политических режимов преимущественно па примере стран Восточной Европы. С его точки зрения, утрата режимом легитимности еще не означает утраты им стабильности и начала политической трансформации. "Сама проблема легитимности, — писал Пржеворский в недавней работе "Переходы от авторитарного правлении", — по-моему, поставлена некорректно. Что действительно существенно для стабильности любого режима, так это не легитимность специфической системы господства, но отсутствие жизнеспособных альтернатив" (48). Значительно раньше подобные суждения высказывал и X. Экстейн (49).
Таким образом, проблема легитимности, при всей ее важности, отнюдь не исчерпывает содержания стабильности режима. Обратимся поэтому к следующему важнейшему компоненту политической стабильности.
Эффективность власти
Эффективность власти — параметр, который нередко рассматривается политологами как дополняющий или взаимозаменяющий легитимность и способный стабилизировать систему даже в условиях ее недостаточной легитимности.
Понятие эффективности как таковое было введено в оборот С. Липсетом в вышедшей в 1960 г. работе "Политический человек. Социальные основания политики". Согласно Липсету, стабильность власти определяется не одним (легитимность), а двумя параметрами — легитимностью и экономической эффективностью власти. Он полагал, что сама легитимность системы власти может достигаться двумя путями: либо за счет преемственности, восприятия ею прежних, однажды установленных норм; либо за счет эффективности, т.е. обретения самой системой способности, даже отказавшись от традиционных норм, решить назревшие, прежде всего социально-экономические проблемы общественного развития. В первом случае Липсет, несомненно, имел ввиду выявленный Вебером традиционный тип легитимности, опирающийся на патриархальную или сословную систему социальных связей. Это историческая ситуация, в которой императив экономического развития еще не проявил себя в качестве первоочередного и неотложного. Власть поэтому может быть озабочена и иными, "своими собственными" проблемами (интриги, устранение непокорных, объективно ненужные внешние войны).
Иное дело — харизматическая легитимность, призванная продемонстрировать пророческие свойства лидера и его способность возглавить процесс кардинальной трансформации экономических и ценностных оснований общества, опираясь в этом на аффективную веру масс в его экстраординарные качества. Этот вид легитимности тесно связан с экономической эффективностью. Во-первых, он не сможет существовать достаточно длительное время без существенных экономических сдвигов, а во-вторых, сам характер и глубина этих сдвигов подчинены влиянию харизматика. Возьмем сталинские преобразования. Авторитет "вождя" в большевистских и народных массах возник и укрепился в силу существовавшего вакуума власти и способности Сталина, воспользовавшись этим вакуумом, постепенно подчинить себе органы государственного принуждения и машину партийной власти. Однако позднее одним из факторов этого авторитета стал экономический скачок, совершенный страной от доиндустриальной к индустриальной экономике. Этот скачок, тиражировавшиеся цифры достижений, непрекращавшаяся пропагандистская кампания в обществе с традиционной политической культурой служили одновременно и источником массового энтузиазма и трудового героизма, и укрепления авторитета "вождя всех времен и народов". Экономическая эффективность режима таким образом служила одним из несомненных источников его легитимности. В определенной степени эта динамика характерна для любой политической системы. Липсет писал, например, что "успех американской республики в установлении постреволюционной демократической легитимности мог быть связан с мощью существовавших в обществе достижительных ценностей" (50). Эффективность, как становится ясно, есть источник легитимности и, одновременно, мост, способствующий смене одного типа легитимной власти другим.
Основываясь на этих рассуждениях, Липсет разделил все политические системы на четыре группы (см. схему 12) : 1 — легитимные, но недостаточно эффективные; 4 — эффективные, но недостаточно легитимные; 3 — политические системы, обладающие и легитимностью, и эффективностью; 2 — системы, в которых утрачена легитимность и отсутствует потенциал эффективности. По этой, хотя и излишне абстрактной схеме, легко, по крайней мере, проследить три ступени политической стабильности—нестабильности обществ: нестабильные, с утраченной легитимностью и эффективностью; относительно стабильные—нестабильные, в которых отсутствует один из параметров схемы; стабильные, в которых легитимная власть является вместе с тем и экономически эффективной.
Схема 12
Важность "поправки", внесенной Липсетом в концепцию М. Вебера, трудно переоценить. По сути дела, трактовка Липсета уже содержит в себе возможность существования относительно стабильной власти без легитимизации полномочий и оправдывающей свое предназначение путем эффективного решения стоящих перед обществом социально-экономических проблем. Хотя строго говоря, ход рассуждений Липсета едва ли позволил бы ему согласиться с мнением Пшеворского или Эпстейна, что и недостаточно легитимная и эффективная власть может тем не менее быть относительно стабильной. Липсет склонен рассматривать такое состояние скорее как нестабильное (51). Поэтому это состояние может быть определено как нестабильное равновесие, т.к. серьезной угрозы гражданской войны, невзирая на нестабильность власти (в соответствии с параметрами Липсета), не существует. Примеры нестабильного равновесия, чреватого распадом и дезинтеграцией сообщества в среднесрочной перспективе, могут быть найдены в российской истории, в том числе, в посткоммунистический период. Практически везде, не только и СНГ, по и в Восточной Европе, посткомму- нистические режимы уже оказались в крайне сложном для себя положении. Во-первых, пробуксовывают экономические реформы и терпит поражение стратегия "шоковой терапии"; во-вторых, ослабевает доверие к центральной власти и набирают силу центробежные тенденции; в-третьих, растет недовольство властью в широких слоях населения; в-четвертых, такое недовольство носит скорее стихийный характер и не оформляется (или, оформляется очень медленно) пока в альтернативу существующему режиму.
Таким образом, можно заключить, что политическая стабильность власти складывается из двух основных компонентов — легитимности, или признанности ее авторитета широкими общественными слоями и эффективности, означающей способность власти использовать имеющиеся в ее распоряжении ресурсы (материальные и духовно-психологические) в целях решения назревших и неотложных задач. Эффективность власти не ограничивается ее способностью контролировать ситуацию в обществе, но и способствует наряду с этим решению социально-экономических проблем. Социальный конфликт оказывается таким образом под контролем власти потому, что ей удастся вовлечь основные слои общества в процесс реформ и развития. Адекватное политическое лидерство, умелое использование и преобразование имеющихся политических институтов расширяют значение эффективной власти, способствуя снижению потенциала общественного насилия (проявления этого насилия могут варьироваться от несанкционированных забастовок и демонстраций до вооруженных действий повстанцев и террористов) и обеспечению интеграции общества.
Тем самым понятие эффективной власти существенно пополняет наши представления о политическом господстве и политических режимах.
* * *
Очевидно, что политический режим, основная цель которого заключается в том, чтобы сохранить завоеванные позиции, вынужден в наиболее ответственные моменты своей эволюции выбирать между реформами или сохранением прежних устоев власти. Поэтому алгоритм действий власти видится нам следующим образом. Сначала выбирается задача, — стабильность или реформы — решение которой по мнению осуществляющих выбор обеспечит режиму выживание. Затем продумываются и взвешиваются имеющиеся в распоряжении режима ресурсы (потенциал) и те средства, которые помогут мобилизовать ресурсы. В итоге возникает определенная стратегия, механизм решения вставших перед режимом проблем. Способность аналитика уловить, понять эту стратегию означает понять не только природу режима, но и увидеть в его поведении определенную последовательность действий, логику, позволяющую до известной степени точно прогнозировать дальнейшую эволюцию режима и общества.