|
Приложение
ОБЗОР СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ
Определение Верховного Суда РФ от 29 сентября 2005 года
Приговор по делу об изнасиловании и убийстве потерпевшей группой лиц оставлен без изменения, поскольку все доводы, приводимые осужденным в свою защиту, в том числе о непричастности его к преступлениям, о наличии у него алиби, об оговоре его соучастником, тщательно проверялись судом и обоснованно признаны несостоятельными, его право на защиту реализовано в соответствии с требованиями закона, в полном объеме, согласно его волеизъявлению.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации рассмотрела в судебном заседании от 29 сентября 2005 года дело по кассационным жалобам осужденного У. и адвоката Скорпневой Н.А. на приговор Хабаровского краевого суда от 15 марта 2005 года, которым У., осужден к лишению свободы: по ст. 131 ч. 2 п. "б" УК РФ - на 7 лет, по ст. 105 ч. 2 п.п. "ж", "к" УК РФ - на 9 лет.
На основании ст. 69 ч. 3 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний окончательно назначено У. наказание в виде лишения свободы сроком на 10 лет с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.
Постановлено о самостоятельном исполнении приговора от 8 сентября 2004 года в отношении У.
По делу также осужден Щ., приговор в отношении которого не обжалован.
Согласно приговору У. признан виновным в изнасиловании потерпевшей Ж., группой лиц, а также в умышленном причинении смерти потерпевшей, совершенном группой лиц, сопряженном с изнасилованием.
Преступления совершены 24 марта 2004 года, в г. Комсомольске-на- Амуре, при обстоятельствах, установленных судом и приведенных в приговоре.
В судебном заседании У. виновным себя в совершении указанных преступлений не признал.
В кассационных жалобах осужденный У. и адвокат Скорпнева Н.А. утверждают, что материалами дела не опровергнуты доводы осужденного У. о непричастности к преступлениям в отношении Ж. Ссылаются на оговор У. Щ. как лицом, виновным в убийстве потерпевшей. Приводят анализ исследованных в судебном заседании доказательств, считают, что суд дал им неправильную оценку и поэтому пришел к ошибочному выводу о виновности У. В том числе полагают, что суд с недостаточной критичностью отнесся к показаниям Щ. и свидетелей из числа его родственников, лиц, склонных к правонарушениям, а Щ. - еще и как противоречивых, оцененных судом без учета данных судебной психолого-психиатрической экспертизы. Считают, что суд без достаточных на то оснований признал неискренними показания свидетелей защиты об имеющемся у У. алиби. Полагают, что противоречия в показаниях этих свидетелей связаны с запамято- ванием деталей происшедшего в связи с истечением значительного промежутка времени с момента совершения преступления. Ссылаются на нарушение права на защиту У. в суде. Считают, что суд в нарушение закона не допустил к участию в деле в качестве законного представителя У. его мать, отказал в допуске матери У. в качестве защитника, отказал в удовлетворении ходатайства о проведении в отношении У. генетической экспертизы, не установил с достоверностью время совершения преступления в отношении Ж. Просят приговор отменить, дело в отношении У. прекратить, либо направить на новое судебное рассмотрение.
В возражениях на кассационные жалобы потерпевший Ж. и государственный обвинитель Лихачева Е.А. просят приговор как законный и обоснованный оставить без изменения, кассационные жалобы - без удовлетворения.
В возражениях на кассационные жалобы осужденный Щ. и его законный представитель Щ.О. не соглашаются с доводами кассационных жалоб об оговоре Щ. У.
Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационных жалоб, Судебная коллегия находит выводы суда о виновности осужденного У. в совершенных им преступлениях основанными на доказательствах, полученных в установленном законом порядке, всесторонне, полно и объективно исследованных в судебном заседании и получивших оценку суда в соответствии с требованиями ст. 88 УПК РФ.
Так, вина осужденного У. в им содеянном подтверждается показаниями осужденного по данному делу Щ., обоснованно признанными судом правдивыми в той их части, в которой они соответствуют фактическим обстоятельствам преступлений, подтверждаются другими доказательствами.
Судом в соответствии с требованиями закона в приговоре даны подробный анализ и оценка показаниям Щ., приведены мотивы признания одних его показаний правдивыми, других - не правдивыми.
Выяснялись судом также причины изменения Щ. показаний, чему дана правильная оценка в приговоре.
При оценке показаний Щ. судом обоснованно учтено то обстоятельство, что между Щ. и У. сложились дружеские отношения, оснований для оговора У. у Щ. не имелось. Выводы суда о характере сложившихся между осужденными отношений сделаны на основании тщательного анализа показаний самих осужденных, их родственников и знакомых.
В ходе предварительного следствия проверялась причастность Щ. к причинению смерти потерпевшей и не нашла своего подтверждения. У суда не имелось оснований сомневаться в обоснованности постановления следователя о прекращении уголовного преследования Щ. по признакам преступления, предусмотренного ст. 105 УК РФ (т. 1 л. д. 110 - 112).
При этом суд обоснованно принял во внимание пояснения Щ. о том, что в первых своих показаниях в явке с повинной, проверке его показаний на месте и при допросе в качестве подозреваемого он оговорил себя, опасаясь угроз со стороны Болтенкова.
Об указанной причине самооговора Щ. пояснял еще на предварительном следствии, подтвердил эти показания в судебном заседании.
При оценке показаний Щ. в этой части судом обоснованно учтено, что У. и Болтенков старше Щ., Щ. и на момент рассмотрения дела не достиг совершеннолетия. То обстоятельство, что Щ. легко поддается чужому влиянию, из-за трусости может взять на себя чужую вину, отмечено и в характеристике Щ. по месту учебы.
Кроме того, при оценке показаний Щ., судом обоснованно учтены наряду с другими доказательствами выводы заключения судебно-медицинской экспертизы о том, что телесные повреждения, обнаруженные на теле потерпевшей, не могли образоваться при обстоятельствах, указанных Щ. в ходе его допроса в качестве подозреваемого 15 апреля 2004 года и проверки его показаний на месте 16 апреля 2004 года, то есть при тех обстоятельствах, при которых Щ. пояснял, что именно он один совершил убийство Ж., а могли образоваться при обстоятельствах, указанных Щ. в ходе его допроса в качестве обвиняемого 21 апреля 2004 года и дополнительного допроса в качестве обвиняемого 4 августа 2004 года, то есть при обстоятельствах, согласно которым убийство Ж. совершили У. и лицо, дело в отношении которого выделено в отдельное производство.
При оценке показаний Щ. учтены судом и выводы заключения комиссионной судебной психолого-психиатрической экспертизы, которые исследовались в судебном заседании в полном объеме. То обстоятельство, что в приговоре не приведены все данные, содержащиеся в заключении указанной экспертизы, не свидетельствует о том, что они не учитывались судом при оценке показаний Щ.
В приговоре приведены все доказательства, которые согласуются с показаниями Щ., признанными судом достоверными, им дан судом полный анализ и оценка, сомнений в правильности которых не имеется.
Правильная оценка дана судом также показаниям всех свидетелей, допрошенных в судебном заседании.
Полный анализ показаний свидетелей, допрошенных в судебном заседании, их оценка и убедительные мотивы признания показаний одних свидетелей правдивыми, других - не правдивыми, приведены в приговоре.
В том числе обоснованно признаны судом неискренними, направленными на обеспечение алиби близкому для них человеку У. показания свидетелей Катаевой, Уткина И., Уткиной С., Гарачева.
Судом обоснованно - показания указанных лиц признаны противоречащими друг другу и показаниям самого осужденного У. по времени и обстоятельствам прихода, ухода, периоду нахождения каждого из них по месту жительства У. 24 марта 2004 года. Обоснованно признано судом также, что показания осужденного У., свидетелей Уткиной и Уткина противоречат показаниям свидетелей Жук С. и Мищенко о процессе розыска последними потерпевшей сразу после происшедшего.
Ссылки в кассационных жалобах на запамятование свидетелями защиты У. деталей происшедшего к моменту судебного заседания являются несостоятельными, поскольку показания указанных лиц на предварительном следствии были аналогичными.
То обстоятельство, что сам осужденный Щ. и его близкие родственники охарактеризованы как принадлежащие к "неблагополучной семье", само по себе не ставит под сомнение правильность выводов суда о правдивости их показаний в части, указанной в приговоре.
Анализ показаний свидетелей Щетининой О., Щетининой Е., Нырковой, Болтенковой Т., Плохих, Саткиной позволили суду прийти к правильному выводу о том, что Щ. в связи с агрессивным поведением Болтенковой вынуждена была сказать публично о том, что ей известно о непричастности У. и Болтенкова к убийству Ж. Из показаний указанных лиц суд установил, что Болтенкова прекратила свое противоправное давление на Щетинину Е. и Щетинину О. лишь после сообщения о вызове милиции.
Согласно данным судебно-биологической экспертизы биологические следы, характерные для изнасилования, обнаруженные у потерпевшей, происхождением от Щ., Болтенкова и У. не исключаются как по отдельности, так и всех вместе.
В соответствии с заключением эксперта в счесе с лобка потерпевшей, срезах волос с лобка У. и Щ. обнаружены чесоточные клещи. Эксперт Дубинина в суде пояснила, что обнаруженные ею у У., Щ. и потерпевшей Ж. чесоточные клещи относятся к одному виду. Носитель данного заболевания при изнасиловании потерпевшей мог заразить потерпевшую, от которой заразился следующий, кто совершил ее изнасилование. Как правило, "чесотка" присутствует у людей из социально неблагополучных семей (как установлено судом, потерпевшую сначала изнасиловал Щ., затем У.).
Ссылки в кассационных жалобах на то, что эксперт Дубинина в судебном заседании заявила, что указанный вопрос не относится к ее компетенции, противоречит протоколу судебного заседания, на который в этой части замечаний не приносилось.
Судом тщательно проверялись все доводы, приводимые У. в свою защиту, в том числе о непричастности его к преступлениям в отношении Ж., о наличии у него алиби, об оговоре его Щ., и обоснованно признаны не нашедшими подтверждения как опровергающиеся совокупностью доказательств по делу.
Судом приведено в приговоре убедительное обоснование выводов о признании несостоятельными доводов осужденного.
Нарушений уголовно-процессуального закона, влекущих отмену либо изменение приговора, Судебной коллегией по настоящему делу не усматривается.
В том числе не усматривается Судебной коллегией нарушений закона при составлении постановления о привлечении У. в качестве обвиняемого и обвинительного заключения. Указанные документы составлены в соответствии с требованиями ст.ст. 73, 171 и 220 УПК РФ, в том числе в них указано время совершения преступлений в отношении Ж. Наличие в обвинительном заключении очевидной технической ошибки при указании фамилии обвиняемого в разделе "Доказательства, подтверждающие обвинение" (л.д. 280 т. 3) обоснованно не отнесено судом к существенному нарушению закона.
Поскольку У. к моменту поступления дела в суд достиг совершеннолетия, функции его матери как законного представителя были завершены. С учетом изложенного Судебной коллегией не усматривается нарушения закона в том, что мать У. не была привлечена судом в качестве его законного представителя.
Из протокола судебного заседания также усматривается, что сторона защиты не ходатайствовала в судебном заседании о допуске Уткиной в качестве законного представителя подсудимого У., либо его защитника.
Замечаний на протокол судебного заседания в этой части не приносилось.
Более того, Уткина в соответствии с требованиями закона не могла быть допущена в качестве защитника своего сына, поскольку она являлась свидетелем защиты, допрашивалась в этом качестве на предварительном следствии, ее показания приведены в обвинительном заключении как показания свидетеля защиты У., как свидетель защиты допрашивалась она и в суде.
Ссылки в кассационных жалобах на то, что мать Щ., являясь законным представителем подсудимого, могла отрицательно повлиять на него, оказывать давление в целях оговора им У., противоречат материалам дела, в которых не содержится таких данных, а также иных данных, дающих основание полагать, что участие Щ. в качестве законного представителя несовершеннолетнего подсудимого Щ. наносит ущерб его интересам, либо интересам другого подсудимого.
Адвокат, ссылаясь в кассационных жалобах на нарушение права на защиту осужденного У., утверждает, что Уткина, как законный представитель в ходе предварительного следствия подготовила ряд ходатайств, заявить которые была лишена возможности в судебном заседании, утратив статус законного представителя.
Вместе с тем, как усматривается из протокола судебного заседания, все перечисленные адвокатом ходатайства были заявлены в судебном заседании им самим, а также У., и разрешены судом в установленном законом порядке.
Из дела следует, что право на защиту У. реализовано в соответствии с требованиями закона, в полном объеме, согласно его волеизъявлению.
В ходе предварительного следствия с момента, установленного законом, в деле участвовали законный представитель У. и адвокат. В судебном заседании также защиту У. осуществлял квалифицированный адвокат, позиция которого была активной, профессиональной, направленной на защиту интересов У.
Обоснованно отклонено судом также ходатайство стороны защиты У. о назначении судебно-генетической экспертизы. Мотивы принятого решения полно приведены судом в соответствующем постановлении.
При назначении У. наказания судом в соответствии с требованиями закона учтены характер и степень общественной опасности совершенных им преступлений, конкретные обстоятельства дела, данные о его личности, отношение к содеянному, смягчающее обстоятельство.
Назначенное У. наказание соответствует требованиям закона, в том числе требованиям справедливости. Оснований к смягчению назначенного У. наказания Судебной коллегией не усматривается.
По изложенным основаниям приговор в отношении У. оставляется Судебной коллегией без изменения, кассационные жалобы - без удовлетворения.
Определение Верховного Суда РФ от 21 июля 2005 года
Обвинительный приговор по делу о незаконном приобретении огнестрельного оружия, разбойном нападении и убийстве отменен, и дело направлено на новое судебное разбирательство в связи с допущенными нарушениями уголовно-процессуального закона, выразившимися в несоответствии выводов суда о времени совершения преступления, имеющимся доказательствам, незаконности возложения на сторону защиты обязанности по обеспечению явки новых свидетелей в суд, наличии существенных противоречий в показаниях допрошенных по делу лиц, не получивших оценки суда.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации рассмотрела в судебном заседании от 21 июля 2005 г. кассационные жалобы осужденного М. и адвоката Иваненко О.В. на приговор Новосибирского областного суда от 10 февраля 2005 г., которым М. осужден по ч. 1 ст. 222 УК РФ - к 2 годам лишения свободы; по п.п. "б", "в" ч. 3 ст. 162 УК РФ (в редакции Федерального закона от 25 мая 1996 г.) к 11 годам лишения свободы; по п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ - к 15 годам лишения свободы; по совокупности преступлений на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ - к 18 годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.
М. признан виновным и осужден:
- за незаконные приобретения в первой половине октября 2002 г. огнестрельного оружия (пистолета с глушителем немецкого производства) и боеприпасов (9 патронов калибра 6,35 мм), их хранение и ношение;
- за разбойное нападение на С., Б., Е., М-ко, К., совершенное в ночь с 15 на 16 октября 2002 г. группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище, с применением оружия и предметов, используемых в качестве оружия, в целях завладения чужим имуществом в крупном размере - на сумму 277 200 рублей и с причинением тяжкого вреда здоровью С.;
- за убийство С., 1974 г. рождения, совершенное в ночь на 16 октября 2002 г. и сопряженное с разбоем.
Преступления совершены им в г. Новосибирске при обстоятельствах, установленных приговором.
Заслушав доклад судьи Коннова В.С., мнение прокурора Костючен-ко В.В., полагавшего необходимым приговор в отношении М. оставить без изменения, Судебная коллегия установила:
в кассационных жалобах:
- осужденный М. просит отменить приговор и прекратить дело за недоказанностью, ссылаясь на то, что участия в разбое он не принимал, в С. - не стрелял. Как считает М., предварительное следствие и судебное разбирательство проведены с нарушением уголовно-процессуального законодательства, с обвинительным уклоном. М. полагает, что доказательства оценены неверно, что время совершения преступлений судом установлено ошибочно. По его мнению, суд неправильно отказал ему в вызове новых свидетелей в подтверждение заявленного им алиби, в вызове следователя Калашник, об исключении из числа доказательств показаний свидетелей Б. и К., данных ими после 20 декабря 2002 г., поскольку при доставлении в прокуратуру он был показан им. М. считает, что срок отбытия им наказания по приговору Богуньского районного суда г. Житомира от 16 октября 2003 г. за совершение мошенничества в Республике Украина - с 13 июня 2003 г. - должен быть засчитан и в срок наказания по данному приговору суда России за совершение иных преступлений;
- адвокат Иваненко О. В. в защиту интересов осужденного М. также просит отменить приговор и прекратить дело, ссылаясь на те же доводы, что и осужденный М. в своей жалобе.
В возражениях государственный обвинитель Полуэктов С.С. считает доводы жалоб несостоятельными.
Проверив материалы дела и обсудив доводы кассационных жалоб и возражений на них, Судебная коллегия находит приговор в отношении М. подлежащим отмене по следующим основаниям.
В соответствии с п.п. 1 и 2 ч. 1 ст. 379, п.п. 1 и 3 ст. 380 и ч. 1 ст. 381 УПК РФ приговор подлежит отмене, если выводы суда, изложенные в приговоре, не подтверждаются доказательствами, рассмотренными в судебном заседании; а также если имеются противоречивые доказательства, имеющие существенное значение для выводов суда, но в приговоре не указано по каким основаниям суд принял одни из этих доказательств и отверг другие, и также если имеются такие нарушения уголовно-процес-суального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора.
Как следует из приговора, судом установлено, что разбойное нападение, в ходе которого было совершено убийство С., имело место в период между 22 часами 30 минутами 15 октября и 1 часом 00 минутами 16 октября 2002 г.
Между тем приговором Заельцовского районного суда Новосибирска от 17 сентября 2002 г. в отношении Н. и С-ва установлено, что данное разбойное нападение было начато около 19 часов 16 октября 2002 г. (т. 3 л.д. 52).
Как видно из материалов дела, о времени совершения разбойного нападения, во время которого был убит С., допрошенные лица давали следующие показания:
- потерпевший Б. - что нападение началось после 1 часа 45 минут, он перед этим смотрел на часы, а окончилось после 3 часов, освободился он примерно в 3 часа 40 минут (т. 4 л.д. 194, 196);
- потерпевший Е. - что нападение началось в 1 - 2-м часу ночи, продолжилось около 30 минут - 1 часа (т. 4 л.д. 177 - 178). В ходе предварительного следствия он указывал, что нападение началось около 2-х часов ночи (т. 3 л.д. 106);
- потерпевшая К. - что нападение началось после 1-го часа ночи, продолжалось около 1 часа 20 минут - до трех часов ночи (т. 1 л.д. 35 - 36);
- подозреваемый Н. - что нападение началось около 1 часа ночи (т. 1 л.д. 141), окончилось около 3 - 4-х часов (т. 1 л.д. 159);
- свидетель М-ко - что при начале нападения он обратил внимание на часы, был 2-й час ночи (т. 2 л.д. 172);
- свидетель Танцева - что она подъехала к дому С. (когда там происходило разбойное нападение) в 3-м часу ночи, стучалась минут 20 (т. 4 л.д. 203). В ходе предварительного следствия она поясняла, что приехала к дому С. около 3-х часов, стучалась и кричала около 10 минут (т. 1 л.д. 62);
- потерпевшая С. - что ей позвонила К., сообщила о нападении в 3-м - начале 4-го часа. Нападение началось в 1 час 45 минут, а уехала она от дома С. в 23 часа 15 минут, когда нападения еще не было (т. 4 л. д. 170, 171).
Указанные доказательства не соответствуют выводам суда, изложенным в приговоре, относительно времени совершения преступлений, а согласно п. 1 ст. 307 УПК РФ в судебном заседании должно быть установлено и в описательно-мотивировочной части приговора указано время совершения преступления.
Подсудимый М. сделал заявление об алиби и заявил, что он находился у магазина с Маркеловым, Хохловой и Левчук с 0 часов 50 - 55 минут до 2 часов 10 минут 16 октября 2002 года (т. 4 л.д. 218, 220).
В подготовительной части судебного заседания подсудимый М. заявил ходатайство 13 октября 2004 года о вызове в качестве новых свидетелей Левчук Т. А. (и указал ее адрес) и Маркеловых Якова и Елены - сестры Левчук и мужа сестры, адрес которых знает Левчук, а он лишь визуально знает, где они проживают.
Суд отказал в удовлетворении ходатайства подсудимого М., сославшись на преждевременность ходатайства, и разъяснил подсудимому М. (содержащемуся под стражей) и защитнику Изюменко о самостоятельном обеспечении ими явки этих лиц в помещение суда (т. 4 л.д. 154 - 155). При этом суд не указал, в чем заключается преждевременность ходатайства подсудимого о вызове и допросе новых свидетелей в подтверждение его заявления об алиби.
Согласно ст. 271 УПК РФ подсудимый в этой стадии судебного разбирательства имел право заявить ходатайство о вызове новых свидетелей.
Кроме того, суд не указал, каким образом подсудимый М., содержащийся под стражей, должен самостоятельно обеспечивать явку в помещение суда новых свидетелей. Возложение на защитника Изюменко, не заявлявшего такого ходатайства, обязанности самостоятельного обеспечения явки в помещение суда новых свидетелей, о которых ходатайствовал подсудимый М., также не основано на законе.
Согласно правовым позициям, выраженным Конституционным Судом РФ в постановлениях от 27 июня 2005 года, 29 июня 2004 года, определениях от 5 ноября и 21 декабря 2004 года, от 19 января 2005 года суд как орган правосудия призван обеспечивать при судебном разбирательстве соблюдение требований, необходимых для вынесения правосудного, то есть законного, обоснованного и справедливого решения по делу. При рассмотрении уголовного дела именно на суд возлагаются обязанности по организации судебного процесса и по обеспечению в нем сторонам возможности реализовывать свои процессуальные права и создание необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. Доказывание в уголовном судопроизводстве состоит в собирании, проверке и оценке доказательств и суд, осуществляя доказывание, обязан принимать все зависящие от него меры к тому, чтобы были получены доказательства, подтверждающие как виновность, так и невиновность лица в совершении инкриминируемых ему преступлений.
Уголовно-процессуальный закон исключает возможность произвольного отказа в получении доказательств, о которых ходатайствует сторона защиты. Такой отказ возможен лишь в случаях, когда соответствующее доказательство не имеет отношения к уголовному делу, по которому ведется разбирательство, не способно подтверждать виновность или невиновность лица в совершении инкриминируемых преступлений, является недопустимым или избыточным с позиций принципа разумности.
Разрешая ходатайство соответствующей стороны об истребовании и исследовании указанных ею доказательств, суд использует властные полномочия, которые в судебных стадиях уголовного судопроизводства, имеются у него и отсутствуют у сторон.
Таким образом, возложение судом на подсудимого, содержащегося под стражей, и его защитника, не имеющих властных полномочий, в том числе по выдаче судебных повесток, принятию и исполнению решений по принудительному приводу, обязанности по обеспечению явки новых свидетелей в помещение суда - являлось незаконным. 24 января 2005 года подсудимым М. было заявлено повторное ходатайство о вызове в судебное заседание Левчук и Маркеловых. Суд вновь отказал в их вызове в связи с тем, что сторона защиты не выполнила обязанности по обеспечению явки дополнительных свидетелей и не указано исчерпывающих данных об их месте жительства (т. 4 л.д. 80, 222, 224).
С учетом незаконности возложения на сторону защиты обязанности по обеспечению явки новых свидетелей в суд и указания подсудимым М. адреса места жительства Левчук Т. А., сообщения об известности Левчук адреса места жительства ее родственников Маркеловых, Судебная коллегия приходит к выводу, что судом были ограничены права подсудимого М., в том числе право доказывать свою невиновность в совершении преступлений, что могло повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора.
Как следует из приговора, в основу выводов о виновности М. положены показания потерпевших Б., К. и обвиняемых С-ва и Н.
Однако анализ показаний указанных лиц не дает оснований для бесспорного вывода о виновности М. в тех преступлениях, за совершение которых он осужден.
Из материалов дела - показаний С-ва, Н., М. и свидетеля Зуева, протокола выемки - видно, что до происшедшего и после происшедшего пистолет и патроны к нему находились у С-ва и С-в после происшедшего передал их на хранение Зуеву.
Приговором от 17 сентября 2003 года, вступившим в законную силу, установлено, что С-в, реализуя преступный умысел на разбойное нападение на С., "взял и приготовил в качестве оружия пистолет с глушителем и патроны к нему".
С-в при допросе в качестве подозреваемого 21 ноября 2002 года пояснял, что 13 или 14 октября 2002 года М. сказал, что если есть пистолет ("ствол"), то нужно взять его для нападения. В 23-м часу 15 октября 2002 года они встретились с М., поехали к месту нападения. Что с собой взял для нападения М., он не видел и не помнит, но впоследствии выяснилось, что у него был пистолет с глушителем. Когда он (С-в) и Н. зашли в гараж, то М. находился сзади них с левой стороны. Вдруг один из цыган, сидевший у холодильника, упал на пол. При этом никакого выстрела он не слышал, только впоследствии узнал от М., что тот его застрелил из пистолета с глушителем (т. 1 л.д. 147).
При допросе в качестве обвиняемого 19 февраля 2003 года С-в стал пояснять, что имевшийся у него пистолет он дня за три до нападения передал М. (то есть передал пистолет 12 октября 2005 года, о чем он не давал показаний при допросе 21 ноября 2002 года, а заявлял, что 13 или 14 октября 2002 года, то есть после 12 октября 2002 года и передачи пистолета, М. предлагал взять пистолет) (т. 2 л.д. 259).
При последующем допросе 12 марта 2003 года (т. 2 л.д. 270 - 271) обвиняемый С-в пояснял, что зачем за несколько дней до нападения М. взял у него пистолет, он не пояснял. В процессе поездки к дому С. он в руках М. пистолета не видел. О применении М. оружия в отношении С. он узнал лишь в ходе следствия (хотя при допросе 21 ноября 2002 года утверждал, что он от М. узнал, что тот застрелил С. из пистолета с глушителем).
В судебном заседании при рассмотрении дела в отношении С-ва и Н. подсудимый С-в пояснял, что пистолет М. он отдал дня за четыре до 15 октября 2004 года (то есть 11 октября 2004 года). До того, как вошли в гараж к С., он (С-в) пистолет видел, но не знал, что М. взял его с собой. Когда они вошли в гараж к С., то он увидел у М. пистолет. Убитый лежал, он понял, что убили его выстрелом, но выстрела не слышал. После нападения в машине он спрашивал у М., что это было, и тот "говорил, я стрелял". Когда приехали к М., тот отдал ему пистолет, разобранный по запчастям. Указанные показания подсудимого С-ва противоречат его предыдущим показаниям при допросах 21 ноября 2002 года и 12 марта 2003 года.
Н. при допросе в качестве подозреваемого 21 ноября 2002 года (т. 1 л.д. 141 - 142) пояснял, что для нападения перед их поездкой М. взял какую-то трубу и топор, а С-в принес пистолет с глушителем. При нападении первым в гараж забежал высокий парень, которого он не знает, затем зашел М., затем зашли С-в и парень пониже ростом, а последним - он (Н.). Он (Н.) приглядывал за дверью и, выставив свой незаряженный газовый пистолет, крикнул: "Ложись на пол!". Когда он (Н.) смотрел вещи, то снял перчатки, а свою маску поднял и лицо у него было открытое.
При допросе 22 ноября 2002 года подозреваемый Н. пояснял, что 15 октября 2002 года, когда поехали к цыганам, то С-в взял с собой пистолет. Когда возвращались после нападения, то в машине С-в рассказал, что когда они ворвались, то он (С-в) заметил, что молодой цыган рванулся за ружьем, и С-в, почувствовав опасность, выстрелил два раза. И в дальнейшем, когда они уже были у М., то повторно возник разговор об этом. М. был недоволен, что С-в убил цыгана, а С-в снова пояснил то же, что и в машине (т. 1 л.д. 156 - 157).
При допросе в качестве обвиняемого Н. пояснял 26 ноября 2002 года, что он подтверждает свои показания, данные в качестве подозреваемого и, кроме того, заявлял, что то, что С-в убил С., он осуждает и ему об этом говорил, так как считает, что в этом не было необходимости (т. 1 л.д. 170).
6 января 2003 года в связи с тем, что М. скрылся и был объявлен его розыск, в отношении М. дело было выделено в отдельное производство.
После этого, при допросе 16 января 2003 года обвиняемый Н. стал пояснять, что, вспомнив некоторые обстоятельства происшествия, он понял, что заблуждался в том, что С. убил С-в. Действительно, пистолет с глушителем принес С-в, но когда приехали к С. и выходили из машины, то пистолет взял М., и когда находились в доме С., пистолет был в руках у М. В какой-то момент пистолет у М. заклинило, М., открыв лицо, пытался его перезарядить. Когда он стрелял, он не видел, но когда они ехали обратно, то на вопрос С-ва, зачем он это сделал, М. ответил, что так получилось и высказывал предположение, что тот только ранен, еще жив. До нападения М., зная, что у С-ва есть пистолет, сказал, что надо его взять, чтобы пугать им. (В последней части показания Н. соответствовали показаниям подозреваемого С-ва при его допросе 21 ноября 2002 года.)
В судебном заседании при рассмотрении дела в отношении С-ва и Н. подсудимый Н. пояснял, что когда ехали к дому С., в машине ничего запрещенного не было, но когда М. стал предлагать съездить к С. за долгом, то говорил им про оружие. Когда они заходили в дом к С., он у М. пистолета не видел. Войдя в дом, он увидел у М. пистолет.
Свои показания в ходе предварительного следствия он изменил, так как он в СИЗО встретился с С-вым, они поговорили и тот ему сказал: "Что ты меня уличаешь ("грузишь")?" (т. 4 л.д. 122, 127, 131 - 132, 148, 149).
Указанные показания С-ва и Н. в приговоре фактически не приведены, не проанализированы, оценки им и причинам изменения ими показаний не дано. (Как пришел к выводу суд в приговоре от 17 сентября 2003 года "С-в и Н. были более правдивы в своих первоначальных показаниях, где признавали свою причастность к совершению преступления, несмотря на то, что эти их показания не везде согласовываются, так как изначально они понимали меру своей ответственности за содеянное и старались приуменьшить свою роль в содеянном, а впоследствии уже пытаются вообще уйти от ответственности. Об этом свидетельствуют показания Н. в судебном заседании, где он признал тот факт, что имел личную беседу с С-вым, где С-в предъявил ему претензию в том, что он изобличает последнего в совершении преступления. Именно после этого С-в и Н. стали менять свои показания" (т. 3 л.д. 59)).
В судебном заседании при рассмотрении дела в отношении М. С-в и Н. отказались давать показания.
При наличии таких противоречий в показаниях С-ва и Н., имеющих существенное значение для правильного разрешения дела, но не получивших оценку в данном приговоре, вывод суда о виновности М. в убийстве С. при разбойном нападении является преждевременным, его нельзя признать достоверным.
Потерпевший Е. пояснял, что ворвались человек пять в масках: первый - с топором, второй - с трубой, третий - с пистолетом. Первый сразу закричал: "Лежать всем" и побежал на него. Когда он ложился, нагибался, а К. - уже лежала на диване, Б. тоже уже лежал, прозвучал выстрел в С. Он (Е.) лег на пол и ничего не видел, не видел, чтобы человек с пистолетом снимал маску. Описать он никого не может, все в масках были. После нападения, вроде, никто не говорил, что узнал кого-либо из нападавших.
При первоначальном допросе на следующий день после нападения - 17 октября 2002 г. - свидетель К. поясняла, что первым зашел мужчина с топором, в маске из спортивной шапочки черного цвета. За ним забежало еще несколько человек, все они были в масках и матерчатых перчатках. Ее оттолкнули на кровать и она закрылась мягкой игрушкой. Она слышала выстрел, но кто стрелял, она не видела. Кто бы мог совершить на них нападение, она не знает. Описать нападавших она не может (т. 1 л.д. 35 - 37).
В последующем, при допросе 15 января 2003 г. К. стала пояснять, что в конце октября 2002 г., когда они справили 9-дневные поминки по С., она перебирала старые фотографии и обнаружила на фотографии человека, который 16 октября 2002 г. выстрелил в С., она его сразу же узнала, поскольку после выстрела тот стал перезаряжать пистолет, поднял с лица шапку и в этот момент она видела его лицо. Эту фотографию она стала показывать родственникам и родные братья С. - Паша и Николай - узнали в этом человеке М. (т. 2 л.д. 14).
При допросе в качестве потерпевшей 24 января 2003 г. К. также пояснила, что первый ворвавшийся кричал: "Всем на пол!". Затем вошедший М. выстрелил в С. (т. 2 л.д. 27).
В судебном заседании в связи с неизвестностью места нахождения К., она не была допрошена.
В приговоре первоначальные показания К. (о том, что она не видела, кто стрелял, и никого из нападавших опознать не может) не приведены, причины изменения ею показаний не установлены, оценка изменения ею показаний не дана.
Свидетель Б. при допросе 17 октября 2002 г. пояснял, что один из ворвавшихся, когда С., сидевший за столом, отбежал от стола ближе к холодильнику, выстрелил в него из пистолета с длинным дулом. С. согнулся и, забежав за холодильник, упал на тряпки. Стрелявший был в черной вязаной спортивной шапке с прорезями для глаз, он остался стоять возле входа. Двое из нападавших, оттеснили его и отца к койке в дальнем левом углу, уложили и связали. После того, как их всех связали, то закрыли их сверху одеялами (т. 1 л.д. 39).
При допросе 9 января 2002 г. свидетель Б. стал пояснять, что человек, который стрелял в С., после выстрела наставил пистолет на него и его отца - М-ко Г.С., был ли в этот момент выстрел - он не помнит, но в какой-то момент, как ему показалось, пистолет у него заклинило и он пытался передернуть затвор, но не получалось. Тогда он зажал пистолет между ног и поднял шапочку выше лба и он видел его лицо, оно показалось ему знакомым. В это время он (Б.) был уже связан, на него набросили одеяло, но через оставленную прореху он видел этого человека. Тот заметил, что он на него смотрит, подошел к нему и сказал: "Что глазеешь? Сейчас дырку в голове сделаю" и ударил его рукояткой пистолета между лопаток. После этого он отошел от него на прежнее место, и он не видел, чтобы тот еще что-то делал.
Он все пытался вспомнить, где он его видел. Некоторое время назад он услышал знакомую фамилию - М. - и сразу вспомнил, что стрелял действительно М. М. он узнал примерно в 1995 г. и уверен, что стрелял в С. М. До происшедшего между ним (Б.) и М. была ссора, так как при поминках своих родственников М., не выпив, поставил рюмку (т. 2 л.д. 11).
В судебном заседании потерпевший Б. пояснял, что из напавших лишь один М. был в маске, двое других - были в шарфиках. Тот, который был в маске, выстрелил, потом вошли еще двое без масок, один из них - С-в. Одеяло на него легло "домиком", и он увидел, что М. передергивает пистолет, начинает что-то искать. Он (Б.) стал выяснять у М.: "Что ты делаешь?", а тот отвечал: "Лежи, а то до тебя доберемся" и спросил у К., где деньги и золото. Когда напавший что-то потерял, стал искать, то совсем снял с головы маску и больше ее не надевал. Ему он сказал: "Что глазеешь? Сейчас дырку сделаю", подставил к нему пистолет, затем - убрал его. Этого человека, который снял маску, он еще перепутал с другим человеком из Томска. Фамилию М. он не знал. После похорон С. они сидели у Тамары, так он увидел фотографию и на ней увидел стрелявшего. Его фамилию - М. - он потом выяснил, когда шло следствие - он фамилию узнал, до этого фамилию М. не знал.
Стрелял М., он точно знает. Если не М. стрелял, "то как краденые вещи попали к нему?" (т. 4 л.д. 194 - 201).
Суд в приговоре не привел показания Б., данные им в ходе предварительного следствия, не дал их анализа, не выяснил причину изменения показаний и не дал им оценки.
Свидетель М-ко пояснял, что ворвались сразу трое в масках, у третьего был пистолет с глушителем и тот сразу выстрелил. Куда он стрелял, он не видел. Чтобы кто-то снимал маску, он не видел (т. 1 л.д. 57, т. 2 л.д. 172).
О том, что стрелявший наставлял пистолет на него, его сына - Б., М-ко показаний не давал.
Как следует из материалов дела, опознания М. К. и Б. - не проводилось.
Из материалов дела также видно, что, узнав в стрелявшем М., в конце октября 2002 г., как об этом стали утверждать К. и Б., ни один из них до января 2003 г. не заявляли об этом следственным органам.
С учетом наличия противоречий в показаниях К. и Б., имеющих существенное значение, отсутствия оценки этих противоречий и их причин, постановление обвинительного приговора в отношении М. на основе показаний К. и Б., выборочно приведенных в приговоре, нельзя признать законным и обоснованным.
Других доказательств приобретения, хранения и ношения М. огнестрельного оружия и боеприпасов, убийства им С. при разбойном нападении и совершения разбоя с причинением тяжкого вреда здоровью С. - в приговоре не приведено.
При таких данных приговор в отношении М. подлежит отмене, а дело - направлению на новое судебное разбирательство.
При новом рассмотрении дела суду необходимо с соблюдением уголовно-процессуального законодательства всесторонне, полно и объективно исследовать обстоятельства дела, дать надлежащую оценку всем доказательствам, исследованным в судебном заседании, и принять по делу законное, обоснованное и мотивированное решение.
Ссылка в жалобе осужденного М. на применение незаконных методов расследования не имеет юридического значения, поскольку его показания в ходе предварительного следствия не использовались в приговоре для доказывания его вины.
Ссылка на то, что при доставлении М. в прокуратуру у входа находились Б. и К., которым он был показан, о чем пояснила в судебном заседании потерпевшая С., несостоятельна. С. не давала показаний, что М. кому-либо показывался, а Б. 20 декабря 2003 г. вообще не было в городе (т. 4 л.д. 173).
Искажений показаний потерпевшего Е., на что имеется ссылка в жалобе, в приговоре не допущено, дословного воспроизведения показаний в приговоре законом не предусмотрено.
В связи с направлением дела на новое судебное разбирательство и с учетом тяжести предъявленного М. обвинения, того, что он находился в розыске, выезжал в другое государство, Судебная коллегия считает необходимым оставить без изменения меру пресечения М. и продлить срок его содержания под стражей.
На основании изложенного и руководствуясь ст.ст. 377, 378 и 388 УПК РФ, Судебная коллегия обвинительный приговор Новосибирского областного суда от 10 февраля 2005 г. в отношении М. отменить и уголовное дело в отношении его направить на новое судебное разбирательство со стадии судебного разбирательства в тот же суд в ином составе судей.
Меру пресечения М. оставить прежнюю - содержание под стражей и продлить срок содержания его под стражей на три месяца - до 21 октября 2005 г.
Определение Верховного Суда РФ от 2 февраля 2004 года
Доводы осужденного о нарушении судом первой инстанции требований главы 42 УПК РФ признаны необоснованными.
Судом присяжных Верховного Суда Чувашской Республики от 23 июля 2003 г. Индряков осужден по ч. 1 ст. 105, ч. 1 ст. 111, п.п. "а", "б", "в" ч. 2 ст. 158 УК РФ.
По данному делу осужден также Петухов.
Индряков признан виновным в том, что около часа ночи 22 мая 2001 г. в помещении диско-бара в г. Чебоксары с целью лишения жизни нанес Степанову пять ударов ножом, что повлекло его смерть, а после этого умышленно ударил ножом Федорова, причинив тяжкий вред его здоровью. Кроме того, 14 апреля 2003 г. из помещения магазина в г. Чебоксары группой лиц по предварительному сговору (совместно с Петуховым), с незаконным проникновением в помещение Индряков похитил имущество частного предпринимателя Самакина стоимостью 191 800 руб., причинив значительный ущерб потерпевшему.
В кассационной жалобе осужденный Индряков и его адвокат просили приговор отменить, ссылаясь на то, что в ходе судебного заседания были допущены нарушения уголовно-процессуального закона и что действия
Индрякова получили неправильную юридическую оценку. Так, недопро- шенный свидетель Александров общался в зале суда с уже допрошенными свидетелями; показания свидетеля Викторова в ходе предварительного следствия оглашены в судебном заседании в нарушение требований ст. 281 УПК РФ; свидетель Новиков в присутствии присяжных заседателей дал показания о личности потерпевшего Федорова, и это могло привести к неверной оценке обстоятельств совершения преступления; государственный обвинитель заходил к присяжным заседателям в совещательную комнату, что, по мнению Индрякова, также повлияло на правильность вынесенного ими вердикта; не допрошен в судебном заседании свидетель Охотников, без чего нельзя объективно оценить обстоятельства совершения преступления; нарушено его право на защиту: адвокат не справился со своими обязанностями, следствием чего явилось вынесение обвинительного приговора.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 2 февраля 2004 г. приговор в отношении Индрякова оставила без изменения, а кассационную жалобу осужденного и его адвоката - без удовлетворения, указав следующее.
Приговор постановлен в соответствии с вердиктом коллегии присяжных заседателей о виновности Индрякова, основанным на всестороннем и полном исследовании материалов дела.
Показания свидетеля Викторова на предварительном следствии, на которые в жалобе сослался осужденный, были оглашены в судебном заседании по ходатайству государственного обвинителя в соответствии с требованиями ч. 3 ст. 281 УПК РФ (в ред. от 4 июля 2003 г.), поскольку по ходатайству стороны суд вправе принять решение об оглашении показаний потерпевшего или свидетеля, ранее данных при производстве предварительного расследования либо в суде, при наличии существенных противоречий между ранее данными показаниями и показаниями, полученными в суде.
Судебное следствие проведено с учетом требований ст. 335 УПК РФ, определяющих его особенности в суде присяжных.
После дачи свидетелем Новиковым показаний о личности потерпевшего Федорова председательствующий разъяснил присяжным заседателям, чтобы они не принимали во внимание показания этого свидетеля.
Доводы осужденного о нарушении государственным обвинителем тайны совещательной комнаты не соответствуют протоколу судебного заседания. Кроме того, осужденный в своих замечаниях на протокол судебного заседания, рассмотренных председательствующим, не указывал на это нарушение.
Как следует из материалов дела, судом по ходатайству государственного обвинителя в связи с неявкой в судебное заседание свидетеля Охотникова предпринимались меры для его вызова, для чего выносилось постановление о его приводе. Согласно сообщению отца Охотникова тот выехал в г. Москву на заработки, его местонахождение неизвестно. Поэтому судом отказано в удовлетворении ходатайства государственного обвинителя об оглашении показаний названного свидетеля.
О вызове Охотникова в судебное заседание осужденный Индряков и его адвокат не ходатайствовали, выразили свое согласие с предложением председательствующего об окончании судебного следствия. Кроме того, в суде был допрошен свидетель Константинов и оглашены его показания, которые он давал в ходе предварительного следствия, об обстоятельствах преступления, ставших ему известными со слов Охотникова.
Следовательно, заявление Индрякова о несоблюдении уголовнопроцессуального закона, выразившемся в том, что судом не были приняты меры для допроса свидетеля Охотникова в судебном заседании, не соответствует действительности.
Необоснованны и доводы Индрякова о нарушении его права на защиту, заключающемся в том, что его защитник не справился со своими профессиональными обязанностями, поскольку постановлен обвинительный приговор.
В судебном заседании, как и в ходе предварительного следствия, Инд- ряков не выдвигал претензий в отношении адвоката и согласился с тем, чтобы он осуществлял его защиту.
То обстоятельство, что свидетель Александров до начала судебного заседания находился в зале судебного заседания вместе с другими уже допрошенными свидетелями, само по себе не является основанием для отмены приговора.
Не могут быть приняты во внимание доводы Индрякова о неправильности вердикта коллегии присяжных заседателей о его виновности в совершении преступлений, так как по этим основаниям не может быть обжалован и отменен приговор суда присяжных в кассационном порядке.
Согласно материалам дела Индряков в установленном законом порядке был ознакомлен с особенностями рассмотрения дела с участием присяжных заседателей и порядком обжалования приговора (ч. 5 ст. 217 УПК РФ).
Определение Верховного Суда РФ от 10 октября 2002 года
В удовлетворении кассационной жалобы на приговор отказано, так как суд первой инстанции, огласив показания потерпевшего и свидетелей по инициативе одной из сторон, правомерно руководствовался конституционным принципом уголовного судопроизводства, основанным на состязательности, обеспечив тем самым условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации 10 октября 2002 года рассмотрела в судебном заседании кассационные жалобы осужденного Кобыльникова И.В. и адвоката Роговой О.А. на приговор Волгоградского областного суда от 26 июля 2002 года, которым Кобыльников Игорь Викторович, осужден к лишению свободы: по ст. 105 ч. 2 п. "и" УК РФ на 12 лет; по ст. 111 ч. 3 п. "в" УК РФ на 10 лет; по ст. 222 ч. 1 УК РФ на 2 года; по ст.ст. 30 ч. 3 и 105 ч. 2 п.п. "и", "н" УК РФ на 10 лет; по ст. 112 ч. 2 п.п. "г", "д", "ж" УК РФ на 5 лет, на основании ст. 69 ч. 3 УК РФ окончательно по совокупности наказаний на 14 лет в исправительной колонии строгого режима.
Кобыльников И.В. по ст. 309 ч. 1 УК РФ от уголовной ответственности освобожден за истечением срока давности на основании ст. 78 УК РФ, а по ст.ст. 213 ч. 3 и ст. 213 ч. 1 УК РФ оправдан в связи с непричастностью к преступлениям.
Судебная коллегия установила: Кобыльников признан виновным:
- в убийстве, совершенном из хулиганских побуждений;
- умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшего за собой потерю органа, совершенном из хулиганских побуждений, лицом, ранее совершившим убийство;
- покушении на убийство, совершенном из хулиганских побуждений, неоднократно, при этом преступление не было доведено до конца по независящим от него обстоятельствам;
- умышленном причинении средней тяжести вреда здоровью, вызвавшему длительное расстройство здоровья, совершенное группой лиц, из хулиганских побуждений, лицом, ранее совершавшим умышленное причинение тяжкого вреда здоровью и убийство;
- незаконном ношении и хранении огнестрельного оружия и боеприпасов.
Преступления совершены 29 марта 1997 года, в марте 2000 года, 9 июня и 15 сентября 2001 года в г. Волгограде при обстоятельствах, изложенных в приговоре.
В судебном заседании осужденный виновным себя в совершении указанных преступлений не признал и от дачи показаний отказался.
В кассационных жалобах:
- осужденный Кобыльников утверждает, что он преступлений не совершал, а вывод суда о его виновности основан лишь на предположениях и на недопустимых доказательствах. Просит приговор в отношении него отменить;
- адвокат Рогова О. А. в защиту осужденного Кобыльникова утверждает, что дело рассмотрено с обвинительным уклоном. Указывает, что в судебном заседании показания, данные многочисленными свидетелями на предварительном следствии, оглашены без согласия всех участников процесса. Также указывает, что вина осужденного в убийстве Шведова и Ку- цыкова, причинении вреда здоровью Морозову и Баранову не доказана. Просит приговор в отношении осужденного отменить, а дело направить на новое рассмотрение.
В письменных возражениях на содержащиеся в кассационных жалобах осужденного и адвоката доводы потерпевшая Шведова Н.М. и государственный обвинитель просят приговор оставить без изменения.
Судебная коллегия, изучив материалы дела и проверив доводы, содержащиеся в кассационных жалобах, находит приговор законным и обоснованным по следующим основаниям.
Вывод суда о виновности Кобыльникова в убийстве Шведова, имевшего место 29.03.1997 в помещении бара "Меркурий", основан на доказательствах, исследованных в судебном заседании всесторонне, полно и объективно.
Так, этот вывод подтверждается доказательствами, которым в приговоре дана надлежащая оценка, в том числе показаниями, данными на предварительном следствии свидетелями:
- Тютюновой о том, что осужденный беспричинно пристал к Шведову, затем, схватив его за руку, силой повел в туалет, после чего она видела Шведова в крови и как Кобыльников с ножом в руке наносил ему удары, а также как последний бросил нож под стол;
- Олейниковой о том, что она видела, как Кобыльников с ножом в руке "кидался" на Шведова, видела кровь на шее последнего, а также как осужденный бросил нож под стол;
- Отмаховой о том, что она после указанных событий во время уборки помещения бара под столом обнаружила нож со следами крови, который затем передала работникам милиции;
- а также показаниями потерпевшей Шведовой о том, что в тот же день в баре она от Тютюновой узнала, что ее сына убил именно Кобыльни- ков;
- актом судебно-медицинской экспертизы, согласно которому у потерпевшего обнаружены колото-резаные раны груди с повреждением внутренних органов, повлекшие его смерть, а также многочисленные колоторезаные раны лобной области, ушной раковины и пальца руки;
- актом судебно-биологической экспертизы о том, что на ноже, обнаруженном Отмаховой под столом в баре, имеется кровь, принадлежащая Шведову, а на полупальто осужденного - кровь в виде брызг, которая ему не принадлежит, но могла произойти от потерпевшего;
- актом медико-криминалистической экспертизы, согласно которому обнаруженные у потерпевшего телесные повреждения и разрезы на его одежде причинены именно указанным ножом.
Вывод суда о виновности Кобыльникова в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью Баранова, имевшем место 06.03.2000 возле кафе "Вина Кубани", также основан на доказательствах, исследованных в судебном заседании всесторонне, полно и объективно.
В частности, этот вывод подтверждается:
- показаниями, данными на предварительном следствии потерпевшим Барановым В., о том, что он не видел стрелявшего в него человека, при этом увидел только вспышку выстрела и его звук, после чего от ранения в ногу упал и потерял сознание;
- показаниями свидетеля Баранова С. (брата потерпевшего) о том, что он видел, как Кобыльников с расстояния 5-ти метров беспричинно произвел из охотничьего ружья выстрел в брата, ранив в ногу;
- актом судебно-медицинской экспертизы, согласно которому потерпевшему было причинено сквозное огнестрельное дробовое ранение левой голени с открытым переломом костей с последующей потерей голени;
- актом судебно-баллистической экспертизы о том, что с места происшествия изъят пыж, используемый при снаряжении охотничьих патронов 12 калибра.
Вывод суда о виновности Кобыльникова в покушении на убийство Куцыкова, имевшем место 08.06.2001 в баре кинотеатра "Юбилейный", также основан на доказательствах, которым в приговоре дана надлежащая оценка.
Так, из показаний потерпевшего Куцыкова следует, что осужденный, подсев за его стол, беспричинно стал ножом наносить ему удары в область лица и шеи, отчего он потерял сознание.
Согласно показаниям свидетеля Николаева, осужденный подсел за их стол, стал беспричинно к ним приставать, угрожал, что сейчас будет стрелять, после чего неожиданно достал нож и "резанул" Куцыкова по шее, затем стал колоть последнего ножом в лицо, а когда тот упал, стал наносить ему удары ногами по телу.
Из показаний, данных на предварительном следствии свидетелем Ку- деяровой, следует, что она видела, как осужденный наносил удары ногами лежащему на полу мужчине.
Также из показаний, данных на предварительном следствии свидетелем Кулик, следует, что она видела, как Кобыльников сначала наносил удары рукой в область лица и шеи Куцыкова, а после того как последний упал, - ногами по его телу.
Согласно акту судебно-медицинской экспертизы у потерпевшего обнаружены множественные колото-резаные раны лобной и височной области, шеи и ключицы.
Вывод суда о виновности Кобыльникова в причинении средней тяжести вреда здоровью Морозова, имевшем место 14.09.2001 в баре "Мираж", также основан на доказательствах, которым в приговоре дана надлежащая оценка, в том числе на:
- показаниях потерпевшего Морозова о том, что осужденный совместно с другим лицом неожиданно беспричинно напали на него, при этом другое лицо нанесло ему по голове удар бутылкой из-под шампанского, а Кобыльников - несколько ударов металлическим стулом также по голове, после чего ему наносили удары ногами;
- показаниях, данных на предварительном следствии свидетелями Денисовой (погибшей впоследствии при невыясненных обстоятельствах) и Степанюк о том, что они видели, как Кобыльников и находившиеся с ним мужчины избивали Морозова, после чего Кобыльников металлическим стулом наносил потерпевшему удары по голове;
- аналогичных показаниях свидетеля Сугако;
- акте судебно-медицинской экспертизы, согласно которому у Морозова обнаружены перелом ребра, ушиб теменной области головы и сотрясение головного мозга.
Приведенными выше и в приговоре доказательствами опровергаются содержащиеся в кассационных жалобах доводы о недоказанности вины осужденного в указанных преступлениях, а также доводы самого осужденного о том, что вывод о его виновности основан лишь на предположениях.
Доводы кассационных жалоб о том, что приведенные в приговоре показания потерпевшего Баранова В. и свидетелей Тютюновой, Олейниковой, Отмаховой, Баранова С., Кудеяровой, Кулик, Денисовой, Степанюк являются недопустимыми доказательствами, являются несостоятельными.
В соответствии со ст. 74 УПК РФ в качестве доказательств допускаются, в частности, показания потерпевшего и свидетеля, а в соответствии со ст. 75 УПК РФ к недопустимым доказательствам относятся показания потерпевшего и свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности.
Однако, как видно из материалов дела, на предварительном следствии потерпевший Баранов В., а также вышеназванные свидетели допрошены с соблюдением требований УПК РФ, и эти их показания не являются недопустимыми доказательствами, поскольку не имеют указанных в ст. 75 УПК РФ признаков.
Не может судебная коллегия согласиться также и с доводами жалоб о том, что суд первой инстанции не вправе был огласить показания потерпевшего Баранова В. и свидетелей Тютюновой, Олейниковой, Отмаховой, Баранова С., Кудеяровой, Кулик, Денисовой, Степанюк, данные ими на предварительном следствии.
Действительно, в ст. 281 УПК РФ указано, что оглашение показаний потерпевшего и свидетелей допускается при наличии существенных противоречий между ранее данными показаниями и показаниями, данными в суде, а также при неявке в судебное заседание свидетеля или потерпевшего при согласии сторон.
Однако выполнение этого условия при наличии соответствующего ходатайства одной из сторон, то есть получение согласия другой стороны как участника уголовного судопроизводства на оглашение показаний потерпевшего или свидетелей, не позволит лицам, принимающим участие в уголовном процессе, выполнить на основе состязательности функции обвинения (уголовного преследования) или защиты от обвинения.
В то же время в соответствии со ст. 123 Конституции Российской Федерации судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.
Согласно ч. 1 ст. 15 Конституции Российской Федерации Конституция имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации.
В соответствии с этим конституционным положением судам при рассмотрении дел следует оценивать содержание закона или иного нормативного правового акта, регулирующего рассматриваемые судом правоотношения, и во всех необходимых случаях применять Конституцию РФ в качестве акта прямого действия. Суд, разрешая дело, применяет непосредственно Конституцию, в частности, когда придет к убеждению, что закон или иной нормативный правовой акт, принятый после вступления в силу Конституции РФ, находится в противоречии с соответствующими положениями Конституции.
Следовательно, суд первой инстанции, огласив показания потерпевшего и свидетелей по инициативе одной из сторон, как это видно из материалов настоящего дела - по ходатайству государственного обвинителя, правомерно руководствовался конституционным принципом уголовного судопроизводства, основанным на состязательности, обеспечив тем самым предусмотренные ст. 15 УПК РФ условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.
Другое толкование закона приведет к невозможности (при отсутствии согласия сторон) оглашения тех показаний потерпевшего и свидетелей, которые могут как уличать, так и оправдывать обвиняемого, и не будет способствовать назначению уголовного судопроизводства.
Указание в ст. 281 УПК РФ на согласие сторон как необходимое условие для оглашения показаний потерпевшего и свидетеля, ранее данных при производстве предварительного расследования, по смыслу процессуального закона, рассматриваемому во взаимосвязи с вышеуказанным конституционным принципом, распространяется лишь на те случаи, когда суд придет к выводу о необходимости оглашения этих показаний по собственной инициативе.
Что касается содержащихся в кассационной жалобе адвоката доводов о том, что дело расследовано и рассмотрено с обвинительным уклоном, то они также являются необоснованными.
Как видно из материалов дела, органами следствия при производстве предварительного расследования и судом при рассмотрении дела в судебном заседании каких-либо нарушений УПК РФ, влекущих отмену приговора, допущено не было, дело расследовано и рассмотрено всесторонне, полно и объективно.
Анализ приведенных выше и других имеющихся в материалах дела доказательств свидетельствует о том, что суд правильно установил фактические обстоятельства дела и обоснованно квалифицировал действия осужденного по ст.ст. 105 ч. 2 п. "и", 111 ч. 3 п. "в", 222 ч. 1, 30 ч. 3, 105 ч. 2 п.п. "и", "н" и 112 ч. 2 п.п. "г", "д", "ж" УК РФ.
Мера наказания, назначенная осужденному с учетом общественной опасности содеянного, всех обстоятельств дела и данных, характеризующих его личность, является справедливой.
На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 377 - 378, 388 УПК РФ, приговор Волгоградского областного суда от 26 июля 2002 года в отношении Кобыльникова Игоря Викторовича оставить без изменения, а кассационные жалобы - без удовлетворения.
Определение Верховного Суда РФ от 28 июня 2005 года
Постановление судьи о назначении судебного заседания по уголовному делу, вынесенное по итогам предварительного слушания, оставлено без изменения, поскольку обстоятельства, послужившие основанием к избранию меры пресечения в виде заключения под стражу, не изменились, а ходатайства об исключении ряда доказательств из числа таковых, о вызове дополнительных свидетелей разрешены судом в установленном порядке и отклонены как преждевременные.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации рассмотрела в судебном заседании от 28 июля 2005 года кассационные жалобы осужденного Г. на постановление судьи Иркутского областного суда от 14 октября 2004 года по итогам предварительного слушания, которым назначено судебное заседание по уголовному делу в отношении Г., обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 126 ч. 2 п. "а", 105 ч. 2 п.п. "а", "в", "к", 112 ч. 2 п. "г", 30 ч. 3, 167 ч. 2 УК РФ.
Судебная коллегия установила: Г. обвиняется в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 126 ч. 2 п. "а", 105 ч. 2 п.п. "а", "в", "к", 112 ч. 2 п. "г", 30 ч. 3, 167 ч. 2 УК РФ.
В ходе предварительного следствия Г. избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.
Сроки содержания под стражей Г. продлевались.
Данное дело поступило в Иркутский областной суд 29 сентября 2004 года.
Постановлением судьи Иркутского областного суда от 14 октября 2004 года по итогам предварительного слушания назначено судебное заседание по данному делу, разрешены ходатайства сторон.
Это постановление обжаловано Г.
В кассационных жалобах Г. считает, что судом необоснованно отклонены его ходатайства об исключении ряда доказательств из числа таковых, как полученных с нарушением закона, о вызове свидетелей которые могли бы подтвердить его алиби. Полагает, что суд без достаточных на то оснований оставил без изменения в отношении его меру пресечения в виде заключения под стражу.
Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационных жалоб, Судебная коллегия не находит оснований к отмене либо изменению постановления судьи.
Из материалов дела усматривается, что Г. содержался под стражей на основании судебных решений, вступивших в законную силу.
В этих судебных решениях приведены основания для избрания Г. именно этой меры пресечения и перечислены обстоятельства, учитываемые при ее избрании.
Как видно из дела, обстоятельства, послужившие основанием к избранию Г. меры пресечения в виде заключения под стражу, не изменились.
Обстоятельств, препятствующих содержанию Г. в следственном изоляторе, не имеется.
В том числе судом при принятии решения об оставлении без изменения Г. меры пресечения в виде заключения под стражу учтено то, что он обвиняется в совершении особо тяжкого преступления, может оказать воздействие на других обвиняемых, свидетелей, данные о том, что Г. угрожал следователю, в связи с чем принимались повышенные меры безопасности, а также интересы обеспечения рассмотрения данного дела по существу.
С учетом изложенного Судебной коллегией признается законным и обоснованным принятое судьей решение об оставлении без изменения меры пресечения Г. - заключение под стражу.
Судом в установленном законом порядке разрешены ходатайства Г. и его адвоката об исключении ряда доказательств из числа таковых, о вызове дополнительных свидетелей.
Указанные ходатайства отклонены как преждевременные, Г. и адвокату разъяснено право заявить аналогичные ходатайства в ходе судебного разбирательства.
Помимо этого, из дела усматривается, что это право Г. и адвокатом реализовано в ходе судебного разбирательства.
По изложенным основаниям указанное постановление судьи оставляется Судебной коллегией без изменения, кассационные жалобы Г. - без удовлетворения.
Руководствуясь ст.ст. 377, 378 и 388 УПК РФ, Судебная коллегия постановление судьи Иркутского областного суда от 14 октября 2004 года по итогам предварительного слушания в отношении Г. оставить без изменения, кассационные жалобы Г. - без удовлетворения.
Определение Верховного Суда РФ от 7 апреля 2003 года
Приговор в части осуждения по ч. 1 ст. 112 УК РФ отменен, поскольку доказательства свидетельствуют о причинении потерпевшему вреда здоровью средней тяжести по неосторожности, и дело в этой части прекращено за истечением сроков давности.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации рассмотрела в судебном заседании от 7 апреля 2003 года кассационные жалобы осужденного Шедогубова С.А. и адвоката Михеева В.Н. на приговор Воронежского областного суда от 25 мая 2001 года, которым Ше- догубов Сергей Александрович осужден по ст. 105 ч. 2 п.п. "а", "д" УК РФ к 18 годам лишения свободы; по ст. 112 ч. 1 УК РФ к 3 годам лишения свободы.
На основании ст. 69 ч. 3 УК РФ по совокупности преступлений назначено 20 лет лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии строгого режима.
По делу разрешены гражданские иски и определена судьба вещественных доказательств.
Заслушав доклад судьи Давыдова В. А., объяснения потерпевшей Петровой Т.Н., мнение прокурора Филимоновой С.Р., полагавшей необходимым переквалифицировать действия осужденного на ст. 118 ч. 3 УК РФ и освободить от наказания за истечением сроков давности; наказание по ст. 105 ч. 2 п.п. "и", "ж" УК РФ смягчить до 15 лет лишения свободы, а в остальном приговор оставить без изменения, Судебная коллегия установила:
- адвокат Михеев В.Н. в кассационной жалобе просит об отмене приговора и направлении дела на новое судебное рассмотрение и в обоснование просьбы приводит доводы, суть которых сводится к следующему.
Выводы суда о виновности Шедогубова в совершении преступления, предусмотренного ст. 112 ч. 1 УК РФ, основаны на предположениях и косвенных показаниях свидетелей, достоверными доказательствами не подтверждены.
Что касается осуждения за убийство, то, по мнению адвоката, данное преступление совершено осужденным в состоянии сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями самих потерпевших, поскольку Олемский первым напал на Шедогубова и стал прижимать к полу, а Шедогубова напала на него с ножом и пыталась нанести удар. При этом адвокат ссылается на показания осужденного в суде, которые подтверждены выводами судмедэкспертизы о наличии резаных ран у осужденного, а также предыдущим поведением потерпевшей, которая ранее применяла нож в отношении Шедогубова. Сам характер действий осужденного свидетельствует о том, что он не контролировал свои действия как вследствие измены жены, так и в результате насилия, которое было применено в отношении его. Кроме того, при назначении наказания суд не учел явку с повинной, данные о личности виновного, характер отношений, сложившийся в семье, а также то, что Шедогубов является инвалидом 3-й группы.
Осужденный Шедогубов в кассационных жалобах просит о пересмотре дела и переквалификации его действий на ст. 107 ч. 2 УК РФ либо об отмене приговора. В обоснование такой просьбы он приводит по существу те же доводы, на которые указывает в жалобе его защитник. Кроме того, осужденный оспаривает выводы суда о том, что в квартиру он пришел с ножом. Не согласен с осуждением по признаку совершения убийства с особой жестокостью.
В возражениях на жалобы государственный обвинитель и потерпевшие просят оставить их без удовлетворения, а приговор оставить без изменения.
Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы кассационных жалоб и возражений на них, Судебная коллегия находит, что обвинительный приговор постановлен правильно.
С доводами жалоб относительно невиновности Шедогубова в причинении Шедогубовой вреда здоровью средней тяжести согласиться нельзя, поскольку они полностью опровергаются показаниями потерпевшей Петровой, не доверять которым у суда не было оснований, тем более, что они подтверждены согласующимися с ними показаниями свидетелей Ежовой и Тужиковой, а также заключением судмедэкспертизы.
Вместе с тем, правильно установив фактические обстоятельства дела, суд ошибочно квалифицировал действия осужденного по ст.112 ч. 1 УК РФ.
Так, из показаний самого Шедогубова, данных в ходе предварительного следствия, видно, что он, увидев жену, распивающую в магазине пиво, оттолкнул ее и ушел из магазина и не предвидел возможность наступления каких-либо последствий от своих действий.
Из показаний свидетеля Тужиковой видно, что осужденный не оттолкнул потерпевшую, а ударил ногой в живот и ушел. От этого удара потерпевшая упала и ударилась спиной о холодильник.
Из показаний потерпевшей Петровой видно, что Шедогубов пришел к ней домой и сказал, что в магазине ударил Татьяну ногой и она не может ходить, ей нужна медицинская помощь.
В соответствии с заключением судмедэкспертизы Шедогубовой было причинено повреждение в виде перелома поперечного отростка 3-го поясничного позвонка, которое могло быть причинено от удара при падении. Анализ приведенных доказательств позволяет сделать вывод о том, что Шедогубов, нанося умышленно удар ногой в область живота потерпевшей, не предвидел возможности наступления от своих действий таких последствий, которые наступили, хотя мог и должен был их предвидеть. При таких данных действия осужденного следовало квалифицировать по ст. 118 ч. 3 УК РФ - как причинение вреда здоровью средней тяжести по неосторожности.
Однако, принимая во внимание, что истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности, установленные п. "а" ч. 1 ст. 78 УК РФ, приговор по ст. 112 ч. 1 УК РФ подлежит отмене, а дело - прекращению на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УК РФ.
Выводы суда о виновности Шедогубова в причинении смерти Шедо- губовой и Олемскому соответствуют фактическим обстоятельствам дела и подтверждены доказательствами, изложенными в приговоре, в том числе и показаниями самого осужденного, данными в судебном заседании.
Доводы адвоката и осужденного, на которые они ссылаются в жалобах, нельзя признать обоснованными, поскольку они основаны фактически на показаниях Шедогубова, данных в ходе судебного заседания. Между тем в ходе предварительного следствия он таких показаний не давал.
Кроме того, показания осужденного о том, что Шедогубова напала на него с ножом и ему были причинены повреждения, когда он выхватывал нож у жены, полностью опровергаются выводами дополнительной судмедэкспертизы, проведенной в суде, а также показаниями Петровой и Ежовой, согласно которым ножа - орудия убийства в квартире не было.
Ссылки адвоката и Шедогубова на то, что Шедогубова ранее уже применяла нож в отношении осужденного, не имеют никакого отношения к данному делу, тем более, что, как видно из приговора, Шедогубова ранее была осуждена за причинение вреда здоровью в состоянии аффекта, вызванного неправомерными действиями Шедогубова, который ударил ее кулаком в лицо.
Доводы жалоб о том, что Шедогубов находился в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, опровергаются данными, приведенными выше, заключением психолого-психиатрической экспертизы, показаниями свидетелей Духнич, Ежовой, Колесникова и показаниями потерпевшей Петровой.
Всем доказательствам, в их совокупности, суд дал правильную оценку и пришел к обоснованному выводу о виновности Шедогубова, действия которого правильно квалифицированы по ст. 105 ч. 2 п.п. "а", "д" УК РФ.
Доводы жалобы осужденного о необоснованности его осуждения по п. "д" названной статьи нельзя признать состоятельными, поскольку сам факт нанесения Шедогубовой не менее двадцати восьми ударов ножом в область грудной клетки, брюшной полости, шеи, конечностей, в совокупности со всеми обстоятельствами дела, свидетельствуют о проявлении виновным в процессе убийства особой жестокости.
Вместе с тем приговор в части назначения наказания подлежит изменению.
Из материалов дела видно, что 16 ноября 2000 года Шедогубов сам явился в прокуратуру и добровольно заявил о совершенном им преступлении. Данное обстоятельство подтверждено соответствующей надписью следователя на заявлении Шедогубова. Обстоятельств, отягчающих наказание, судом не установлено.
При таких данных в соответствии со ст. 62 УК РФ размер наказания не может превышать трех четвертей от максимального срока, предусмотренного статьей, по которой лицо осуждено.
Учитывая изложенное, характер и степень общественной опасности содеянного, данные о личности Шедогубова и состояние его здоровья, Судебная коллегия находит возможным смягчить наказание до 15 лет лишения свободы.
Руководствуясь ст.ст. 377, 378 и 388 УПК РФ, Судебная коллегия приговор Воронежского областного суда от 25 мая 2001 года в отношении Шедогубова Сергея Александровича в части его осуждения по ст. 112 ч. 1 УК РФ отменить и дело в этой части прекратить на основании п. 3 ст. 24 УПК РФ - за истечением сроков давности. Наказание, назначенное по ст. 105 ч. 2 п.п. "а", "д" УК РФ, смягчить до 15 лет лишения свободы. Исключить указание о назначении наказания по правилам ст. 69 ч. 3 УК РФ.
В остальном приговор оставить без изменения, а кассационные жалобы осужденного Шедогубова С.А. и адвоката Михеева В.Н. оставить без удовлетворения.
|
|