|
3. Политико-правовое учение Ф. Ницше
Фридрих Вильгельм Ницше (1844-1900) - одна из значительных фигур в истории философской и политико-правовой мысли. Вопросы политики, государства и права освещаются, в частности, в таких его работах, как "Греческое государство", "Воля к власти", "Так говорил Заратустра", "По ту сторону добра и зла", "Происхождение морали" и др.
Государство, право, законодательство, политика представляют собой, по концепции Ницше, служебные орудия, средства, инструментарий культуры, которая, в свою очередь, есть проявление, обнаружение и образование космической по своим масштабам борьбы сил и воль. "Восторжествовавшее понятие "сила , с помощью которого наши физики создали Бога и мир, - писал он, - требует, однако, дополнения: в него должна быть внесена некоторая внутренняя воля, которую я называю "волей к власти", т. е. ненасытное стремление к проявлению власти или применение власти, пользование властью как творческий инстинкт и т. д.".
Воля к накоплению силы и увеличению власти трактуется им как специфическое свойство всех явлений, в том числе социальных и политикоправовых. Причем воля к власти - это повсеместно самая примитивная форма аффекта, а именно - "аффект команды". В свете этого все учение Ницше предстает как морфология воли к власти.
Перечисляя свои "принципиальные нововведения", Ницше, в частности, отмечал: "На место "моральных ценностей" - исключительно натуралистические ценности. Натурализация морали. Вместо "социологии" - учение о формах и образцах господства. Вместо "общества" - культурный комплекс - как предмет моего главного интереса (как бы некоторое целое, соотносительное в своих частях). Вместо "теории познания" - перспективное учение об аффектах (для чего необходима иерархия аффектов.). Вместо " метафизики" и религии - учение о вечном возвращении (в качестве средства воспитания и отбора)".
Представления о прогрессивном характере развития он считал ошибочными.
Ценность, согласно Ницше, - это наивысшее количество власти, которое человек в состоянии себе усвоить. Человечество же лишь средство, но не цель. Именно немногочисленные великие личности (типа Цезаря, Наполеона), несмотря на кратковременность их существования и непередаваемость их качеств по наследству, и являются, по Ницше, единственным смыслом, целью и оправданием происходящего и всей борьбы различных воль за власть.
Всю социально-политическую историю Ницше характеризует как борьбу двух воль к власти - воли сильных (высших видов, аристократических господ) и воли слабых (массы, рабов, толпы, стада).
Аристократическая воля к власти, по Ницше, это инстинкт подъема, воля к жизни; рабская воля к власти - инстинкт упадка, воля к смерти, к ничему. Высокая культура аристократична, господство же "толпы" ведет к вырождению культуры, к декадансу. Мораль - орудие рабов против господ, нравственные суждения и установления слабых против сильных, оправдание господства стада над высшими видами. История человечества нескольких последних тысячелетий (от господства древней аристократии до современности) расценивается Ницше как процесс постепенного вырождения здоровых жизненных начал, как в конечном счете победа многочисленной массы слабых и угнетенных над немногочисленной аристократией сильных.
Но то, что уже раз было в прошлом, возможно и в будущем - такова идея вечного возвращения. И в поисках образца для строя новой аристократии Ницше обращается к истории господства древней аристократии (в Индии, Греции и т. д.), превращая свою трактовку прошлого в социально-политическую программу планируемого им вечного возвращения.
С различными вариациями Ницше повторял ведущую идею своей аристократической концепции: высокая культура и развитие высших видов людей нуждаются в рабстве, в подневольном труде громадного большинства для освобождения немногочисленного привилегированного класса от физического труда и нужд борьбы за существование.
Отвергая различные концепции происхождения и роли государства, Ницше считал, что государство является средством возникновения и продолжения того насильственного социального процесса, в ходе которого происходит рождение привилегированного культурного человека, господствующего над остальной массой. "Как бы ни было сильно в отдельном человеке стремление к общению, - писал он, - только железные тиски государства могут сплотить друг с другом большие массы настолько, чтобы могло начаться то химическое разложение общества и образование его новой пирамидальной надстройки".
Придерживаясь глобальной перспективы аристократического эстетизма, Ницше дает принципиальное предпочтение культуре и гению перед государством и политикой - там, где такое различение, расхождение и столкновение имеет, по его мнению, место. Он - убежденный приверженец аристократической культуры, возможной лишь в условиях господства немногих и рабства остальных, он - элитист, но не государственник, не этатист. Он положительно отзывается о государстве и политике и даже восхваляет их лишь постольку, поскольку они надлежаще исполняют свою роль в качестве подходящих орудий и средств на службе у аристократической культуры и гения.
Восхваляя аристократический кастовый строй времен законов Ману, Ницше стремился к биологическому обоснованию кастовых идеалов. В каждом "здоровом" обществе, полагал он, имеются три различных, но взаимотяготеющих физиологических типа со своей собственной "гигиеной" и сферой приложения: 1) гениальные люди - немногие; 2) исполнители идей гениев, их правая рука и лучшие ученики - стражи права, порядка и безопасности (царь, воины, судьи и другие блюстители закона); 3) прочая масса посредственных людей. "Порядок каст, ранговый порядок, - утверждал он, - лишь формулирует высший закон самой жизни; разобщение трех типов нужно для поддержания общества, для того, чтобы сделать возможными высшие и наивысшие типы".
Устойчивость высокой культуры и содействующего ей типа государства, по утверждению Ницше, ценнее свободы.
Ницше различает два основных типа государственности - аристократический и демократический. Аристократические государства он называет теплицами для высокой культуры и сильной породы людей. Демократия характеризуется им как упадочная форма государства. В качестве "самой величественной формы организации" характеризует Ницше Римскую империю. Высоко оценивает он и императорскую Россию. Лишь при наличии антилиберальных, антидемократических инстинктов и императивов, аристократической воли к авторитету, к традиции, к ответственности на столетия вперед, к солидарности цепи поколений возможно существование подлинных государственных образований типа Римской империи или России - "единственной державы, которая ныне является прочной, которая может ждать, которая еще может нечто обещать, - России, противопонятию жалкому европейскому мелковладельчеству и нервозности, вступившим в критический период с основанием германской империи".
Образцом совершенной политики, по его оценкам, является макиавеллизм. Переворачивая наизнанку все ценности в сфере культуры, государства, политики и морали, Ницше стремился к тому, чтобы стандарты макиавеллистской политики, уже освобожденной от морали, вновь внедрить в сферу моральных оценок и ориентации - в виде принципов "великой политики добродетели".
Ницше развивает аристократическую концепцию права.
Право, по Ницше, нечто вторичное, производное от воли к власти, ее рефлекс. С этих позиций он атакует различные версии исторически прогрессивной интерпретации естественно-правовой доктрины, отвергает идеи свободы и равенства в человеческих отношениях, обосновывает правомерность привилегий, преимуществ и неравенства.
Неравенство прав Ницше рассматривал как условие того, что права вообще существуют. Право есть преимущество. Каждый вид бытия имеет свое преимущество. "Неправота, - утверждал он, - никогда не заключается в неравных правах, она заключается в притязании на "равные" права". Справедливость, по Ницше, состоит в том, что люди не равны, и правовая справедливость, таким образом, исходит из принципа неравенства правовых притязаний различных индивидов - в зависимости от того, относятся ли они к сильным, аристократическим верхам или представляют собой ординарные "нули" толпы, смысл и предназначение которой - в служении "вождям" и "пастырям" стада. Человек сам по себе, взятый вне контекста его служения верхам, не обладает ни правами, ни достоинствами, ни обязанностями.
Право, по Ницше, результат войны и победы. Он солидаризируется с "правовым инстинктом" древних: "Победителю принадлежит побежденный с женой, детьми, всем имуществом. Сила дает первое право, и нет права, которое в своей основе не являлось бы присвоением, узурпацией, насилием".
Отвергая прочие трактовки естественного права, Ницше вместе с тем стремится выдать именно свои представления о праве войны и победителя, аристократически-кастовом правопорядке и т.д. за подлинное естественное право.
С позиций такого правопонимания он отмечает, что, подобно праву необходимой обороны, следует признать и право необходимой агрессии. Право победителя в войне тем самым резюмирует борьбу различных воль к власти и служит основой аристократического правопорядка.
Если по своим истокам право есть право войны, то устоявшееся право, право в обстановке сформировавшегося правопорядка фиксирует результаты войны различных воль к власти и, следовательно, предполагает некое соглашение, некоторый договор борющихся сил. "Без договора, - писал Ницше, - нет права". В этом смысле право характеризуется им как признанная и засвидетельствованная власть. К договору о праве (правах и долге) и его соблюдению ведут соображения разума, страха и осторожности. В соответствии с договорным правом наш долг- это права других на нас, а наши права - та доля нашей силы, которую другие не только признали, но и охраняют.
Ницше воспевает аристократические правовые институты греков героического времени, восхищается "арийской гуманностью" законоположений Ману, авторитетом закона кастового строя. «Кастовый порядок, высший доминирующий закон, - писал он, - есть лишь санкция естественного порядка, естественной законности первого ранга, над которой не имеет власти никакой произвол, никакая "современная идея"».
Время мелкой политики, пророчествовал Ницше, прошло: следующее, двадцатое столетие будет временем большой политики - борьбы за мировое господство, невиданных ранее войн. Вокруг понятия политики будет развязана духовная война, и все покоящиеся на лжи политические образования старого общества будут взорваны. Открыто связывая такую судьбу грядущего со своим именем, Ницше считал, что именно с него начинается большая политика.
Обосновывая свои представления о будущем, Ницше полагал, что, с одной стороны, демократическое движение в Европе приведет к порождению человеческого типа, приготовленного к новому рабству, и тогда появится "сильный человек" - без предрассудков, опасного и привлекательного свойства, "тиран", невольно подготовляемый европейской демократией. С другой стороны, продолжал он, Европа, раздираемая в его время ненормальной враждой своих народов, в будущем станет единой. При этом европейская проблема в целом виделась ему как "воспитание новой, управляющей Европою, касты".
В контексте вечной борьбы различных воль к власти, насильственного характера самой жизни Ницше развивал и свои взгляды на войну. При этом он нередко, подобно Гераклиту, называл войной всякую борьбу в потоке становления. В таком по преимуществу философско-мировоззренческом аспекте Ницше восхвалял войну и отвергал мир. "Собратья по войне! - обращается ницшевский Заратустра к своим слушателям. - Любите мир как средство к новым войнам. И притом короткий мир - больше, чем долгий. Вы говорите, что благая цель освящает даже войну? Я же говорю, что благо войны освящает всякую цель. Война и мужество совершили больше великих дел, чем любовь к ближнему".
Метафизически оправдывая войну, Ницше связывал с ней свои надежды на новую высокую культуру. ". Война для государства такая же необходимость, как раб для общества". Именно поэтому он расценивал войну и военное сословие как прообраз государства.
Как реально-политическое явление войну Ницше освещал, исходя из тех же критериев, что и при трактовке государства и политики вообще. Он за войну на службе у аристократической культуры, а не за культуру на службе у войны. "Против войны, - писал он, - можно сказать: она делает победителя глупым, побежденного - злобным. В пользу же войны можно сказать: в обоих этих действиях она варваризирует людей и тем делает их более естественными; для культуры она есть пора зимней спячки, человек выходит из нее более сильным для добра и зла".
Ницше - убежденный антисоциалист.
Вся европейская культура, по его оценке, уже с давних пор переживает кризис ценностей и движется к катастрофе. "Социализм, - писал он, - действительно является конечным выводом из "современных идей" и их скрытого анархизма".
Он отвергал революции и восстания угнетенных, расценивая их как угрозу культуре. Зло и не без проницательности Ницше предупреждал о неизбежных в грядущем революционных выступлениях масс. ".Грядущему столетию, - писал он, - предстоит испытать по местам основательные "колики", и Парижская коммуна, находящая себе апологетов и защитников даже в Германии, окажется, пожалуй, только легким "несварением желудка" по сравнению с тем, что предстоит". Вместе с тем он считал, что инстинкт собственников в конечном счете возьмет верх над социализмом.
Остро критикуя социалистические идеи, Ницше полагал, что социализм даже желателен в виде эксперимента. "И в самом деле, - писал он, - мне бы хотелось, чтобы на нескольких больших примерах было показано, что в социалистическом обществе жизнь сама себя отрицает, сама подрезает свои корни". Социалисты, отмечал он, отрицают право и правосудие, индивидуальные притязания, права и преимущества и тем самым отвергают само право, так как "при общем равенстве никому не будут нужны права". В весьма черных красках изображал он и будущее законодательство при социализме. "Если бы они, - рассуждал он о социалистах, - когда-нибудь стали сами предписывать законы, то можно быть уверенным, что они заковали бы себя в железные цепи и требовали бы страшной дисциплины - они знают себя! И они подчинялись бы этим законам с сознанием, что они сами предписали их".
Резкой критике подверг Ницше и подход социалистов к государству. В этой связи он отмечал, что социализм, стремясь к устранению всех существующих государств, "может рассчитывать лишь на краткое и случайное, существование с помощью самого крайнего терроризма". Как бы предугадывая облик грядущего тоталитаризма, Ницше говорил об уничтожении личности при социализме, реформировании ее в целесообразный орган общественного союза, о режиме верноподданнической покорности всех граждан абсолютному государству.
Работы Ницше при его жизни не получили широкой известности. Но последующее влияние его идей подтвердило надежды мыслителя: "Только послезавтрашний день принадлежит мне. Некоторые рождаются посмертно".
Идеологи фашизма и национал-социализма объявили Ницше своим предтечей. Обходя те аспекты ницшевского учения (аристократизм, индивидуализм, открытая вражда к массам, народу, "толпе", "стаду"; критика немецкого национализма; наряду с некоторыми выпадами против евреев также и неоднократная высокая оценка еврейской нации и т.п.), которые явно расходились с фашистской и национал-социалистической идеологией, рассчитанной на массовое движение, они акцентировали внимание на моментах общности и преемственности между ницшеанством и собственной идеологией. Ряд идей Ницше (о расе господ, новом порядке, о национальной миссии немцев, сверхчеловеке, воле к власти и т. д.) получили соответствующую интерпретацию и модификацию в духе идеологии национал-социализма.
После Второй мировой войны начался новый этап интерпретаций творчества Ницше, уяснения его подлинного места в истории философской и политико-правовой мысли.
|
|