Перечень всех учебных материалов
Государство и право
Демография
История
Международные отношения
Педагогика
Политические науки
Психология
Религиоведение
Социология
3.3. Народонаселение при феодализме
Рассматривая народонаселение при феодальном строе, можно было бы ограничиться лишь указанием на то, что основной производственной ячейкой здесь является семья и, следовательно, демографическое управление здесь организовано так же, как и на стадии разложения первобытно-общинного строя. Это роднит две названные общественноэкономические формации, но при феодализме общество делится на классы, существует государственный аппарат управления и юрисдикция. Поэтому организация управления народонаселением при феодализме имеет свою специфику.Кроме того, народонаселение при феодализме коренным образом отличается от первобытного народонаселения: если последнее представлено такой общностью людей, как община или, самое большее - племя, то при феодализме народонаселение представляет собой национальность - достаточно большую общность людей, связанных территориально, политически, культурно-лингвистически и производственно.
Основу социальной структуры феодального общества составляют два класса: феодалы и крестьяне. Но они не исчерпывают социальной структуры, а существуют наряду с многочисленными прослойками, которые играют не менее важную роль в общественном производстве. Это прежде всего сословие горожан, состоящее из ремесленников и купцов, которое по мере развития феодального способа производства становилось все многочисленнее и подрывало основы натурального феодального хозяйства.
Средневековье - эпоха феодализма - отнюдь не однородно. Если раннее средневековье еще густо пронизано патриархальными и рабовладельческими отношениями, то в позднее уже можно найти зачатки капиталистических отношений. В настоящее время в советской медиевистике принята следующая периодизация: V в.- середина XI в. - раннее средневековье, формирование феодального поместья; расцвет средневековья - XI-XV вв. - полное развитие феодализма, городов и торговли; и, наконец, позднее средневековье - XVI-XVII вв. - разложение феодализма и зарождение капитализма (в западной медиевистике рубежом средневековья считается XV век). Рассматривать управление народонаселением необходимо с учетом этой периодизации, так как периоды различаются не только социальной структурой, но и репродуктивным поведением людей.
Характерной чертой социальной структуры феодального народонаселения является его сословность. Причем, каждое из сословий претерпевало значительную эволюцию на протяжении средневековья. Феодалы, ведущие свое происхождение от родоплеменной знати варварских племен, на протяжении первых двух периодов истории были военным сословием, функцией которого была защита крестьян- общинников. Но в первый период они по преимуществу защищали, а во вторую очередь эксплуатировали крестьян (о чем свидетельствует институт патроната). Во второй же период, после закрепощения крестьян, на первый план вышла эксплуатация, и антагонизм между крестьянами и феодалами вылился в целый ряд народных восстаний.
Претерпевали эволюцию и крестьяне, в течение первого периода средневековья бывшие по преимуществу свободными, выполнявшими небольшие поземельные повинности в пользу феодала-патрона. Хотя в этот период, особенно на территории бывшей Западной Римской Империи, сохранялись институты колоната и рабства. В конце первого - начале второго периода свободные крестьяне в основном были превращены в крепостных, значительно уменьшились их земельные наделы, но увеличились поземельные повинности и подушное обложение.
Это привело к значительному упадку и разорению крестьянского хозяйства, но и усилило города за счет развития торговли и увеличения товарного производства. Мощные крестьянские восстания в XII веке привели раскрепощению крестьян, к переходу от натуральной и отработочной ренты к денежной. Это, в свою очередь, усилило торговопромышленное сословие общества, увеличило товарность хозяйства, обусловило возникновение национальных внутренних рынков и абсолютистских государств. Феодальное сословие превратилось в паразитирующую социальную группу.
Уже во второй период средневековья города начинают играть значительную роль в феодальном обществе. Они притягивают к себе население, бегущее из деревень от феодального гнета. Они становятся все могущественнее, оказывая поддержку государям в борьбе за абсолютную власть и, в свою очередь, получая от них поддержку в борьбе против феодалов. Именно города становятся силой, разлагающей феодальный способ производства. Развитие торговли ведет к вытеснению цехового ремесла капиталистической мануфактурой, именно в городах зарождаются новые общественные классы: пролетариат и буржуазия.
Схема феодального народонаселения (рис.9) показывает, что основным способом восполнения каждой социальной группы было демографическое воспроизводство. Но это относится только к собственно феодальным группам: крестьянам и помещикам. Население городов росло и за счет миграции сельских жителей в города. Этот источник роста городского населения был одновременно и каналом, по которому убывало сельское население.
Рис.9. Народонаселение феодального общества
Единственным способом противодействовать этой тенденции развития социальной структуры было юридическое закрепление наследственности социального статуса. Жесткость сословных перегородок была характерной чертой феодального общества. Особенно наглядно эта форма управления социальной структурой видна в России, где вплоть до Октябрьской революции сохранилось разделение всех жителей на крестьян, мещан и дворян. Перейти из одного сословия в другое в средние века было просто невозможно. Единственным каналом смены социального статуса было (для жителей Западной Европы) бегство в города, воздух которых делал людей свободными. Ограничение социальной мобильности как способ управления не давал положительного эффекта в средневековье, так как разложение социальной структуры выражалось в перерождении самих социальных групп.В средние века управление воспроизводством социальной структуры и управление демографическим воспроизводством выступают как два различные процесса. Если первое является прерогативой государства, то последнее остается в ведении семьи и не затрагивается даже такими формами управления, как брачные законодательства античности. Отсутствие попыток централизованного воздействия на рождаемость можно объяснить действием формального «гомеостатического» механизма, который обеспечивал постоянный медленный прирост населения за счет небольшого превышения рождаемости над смертностью. Но в основе этого механизма лежала потребность в многодетности, обусловленная семейным производством материальных благ.
А.Г.Вишневский, включив воспроизводство населения на стадии феодализма в традиционный тип, объясняет однообразие репродуктивного поведения «его жесткой запрограммированностью», считает, что семья с большим числом детей ни субъективно, ни объективно не имела никаких экономических или социальных преимуществ. «Возьмем, к примеру, западноевропейское средневековье с его высокой рождаемостью у всех слоев населения, - пишет А.Г.Вишневский, - в чем были выгоды семьи с большим количеством детей для средневековой знати в условиях общепринятого майората.? Были ли заинтересованы в многодетности городские ремесленники в условиях, когда господствовала жесткая всесторонняя цеховая регламентация, и нередко ограничивалось даже число членов цеха? Чем, наконец, была «предпочтительна» многодетная крестьянская семья?»
Рассмотрим репродуктивное поведение людей с учетом периодизации средневековой истории. Стремление к высокой рождаемости и многодетности было присуще феодальной знати в основном в первом - начале второго этапа средневековья. Это была эпоха крестовых походов и феодальных усобиц. Стремление к высокой рождаемости, обусловленное высокой смертностью и желанием иметь наследников - продолжателей рода, было типично для знати. Это выражалось даже в костюмах женщин той эпохи, сшитых так, чтобы вызвать иллюзию, что женщина беременна. Психологически это переживалось как потребность в многодетности, ибо только она давала гарантию благополучия феодального рода.
Даже если мы возьмем майорат, то для того, чтобы иметь сына- наследника, нужно было родить в среднем четырех детей, учитывая, что половина из них - девочки, а половина умрет в детском возрасте. Но было бы ошибкой считать, что потребность в многодетности была обусловлена исключительно высокой детской смертностью. Большое число детей обеспечивало феодалу социальную мощь. Выдавая замуж дочерей и женя сыновей, он укреплял связи с соседями, делая их своими потенциальными союзниками. При помощи института майората сохранялись только те владения феодала, которые были даны ему «от Бога», но, кроме родовой вотчины, феодал владел землей как вассал определенного сюзерена. Поэтому каждый феодал мог получить землю во владение, если соглашался принести вассальную присягу и выполнять ленную повинность, то есть поддерживать сюзерена оружием в размерах, установленных этой присягой.
С прекращением феодальных войн и установлением абсолютной монархии знать первой вступает на путь сокращения рождаемости. Отметим, что феодальная верхушка составляла ничтожное меньшинство населения. И если по такому признаку, как высокая рождаемость, ее можно объединить с другими сословиями феодального общества, то причины такой рождаемости у нее совершенно отличны от причин высокой рождаемости сословий, непосредственно занятых в общественном производстве. Неверно думать, что высокая рождаемость знати поддерживалась только религиозной моралью, если учесть, что в такой религиозной стране, как Испания, «право первой ночи» было отменено Фердинандом Католиком только после мощнейшего крестьянского восстания в 1486 году.
Особый интерес представляет рождаемость крестьян, составлявших абсолютное большинство средневекового общества. В современной медиевистике не существует определенного решения вопроса о размерах семьи крестьян и уровне их рождаемости, а также о детерминантах репродуктивного поведения. Проблемы воспроизводства крестьянского населения и структуры крестьянской семьи в настоящее время все больше привлекают внимание ученых. В СССР и за рубежом прошло несколько конференций и семинаров по вопросам исторической демографии. Последнее десятилетие ознаменовано выходом ряда книг и статей по исторической демографии, написанных в основном историками. Но, к сожалению, эти работы оставляются без внимания учеными-демографами, что ведет, в свою очередь, к игнорированию историками достижений демографической теории, например, теории репродуктивного поведения, и к некоторой упрощенности демографического анализа.
В настоящее время широко распространено мнение, что в средневековой Европе преобладала малая семья (состоящая из родителей и их несовершеннолетних неженатых детей) и что размер семьи был весьма невелик. Это подтверждается, прежде всего, данными археологии крестьянского жилища. Так, Ж.Шапло и Р.Фосье на основе изучения богатого археологического материала считают, что крестьянский дом с конца IV века представлял собой небольшую, площадью примерно 12 кв.м, постройку без каких-либо пристроек, находящуюся в пределах небольшого укрепления. Эти пристройки, очевидно, были рассчитаны на малые семьи. На побережье Северного моря строились длинные дома - шириной 3-4 м, длиной 10-20 м. Но жилое помещение с одним очагом было очень мало, а большую часть дома занимали стойла для скота, что было обусловлено суровым климатом.
Иного мнения о размерах семьи придерживается германский археолог П. Донат. Изучая археологические данные о структуре крестьянских поселений в Центральной Европе, он делает осторожный вывод, что в VII-XII веках один крестьянский двор населяли 20-30 человек, а поселения состояли из 6-12 дворов и насчитывали 125-300 человек.
Итальянский ученый М.Монтанари, изучая структуру питания средневековых итальянских крестьян, пытался реконструировать крестьянское хозяйство. Взяв средний надел в 12 югеров, из которых 70% составляет пахотная земля (8 югеров), и предположив, что ежегодно обрабатывается 5 югеров (= 4 га), он пришел к выводу, что при урожайности сам-три и при оброке 1/3-1/4 урожая, на семью из четырех человек будет приходиться 800-1000 литров зерна в год. Эти цифры подтвердились данными полиптиков монастырей св.Коломбана (вторая половина XI в.) в Боббио и св.Юлии (начало X века) в Бешии. Такого количества зерна недостаточно для пропитания четырех человек, и автор делает вывод, что основную часть рациона в Италии составляли овощи.1 Также можно сделать вывод, что семьи были небольшими.
М.Блок считает, что в каролингскую эпоху «крепкую и большую патриархальную семью заменяет в качестве ячейки общественной жизни супружеская семья, состоящая главным образом из потомков еще живущих супругов».2 Такого же мнения придерживается Я.Д.Серовайский, полагающий, что во Франции в X-XII вв. «каждый манс находился во владении одной семьи современного типа». Ж.Фуркан считает, что «мансы Сен-Жерменского аббатства, расположенные вокруг Парижа, держались не расширенной семьей, а супружеской парой с детьми». Причем, размеры семьи были небольшими, разными исследователями назывались цифры от 1.5 до 2 детей в семье. Подобные сведения заставляли предположить: либо смертность была так высока, что из множества родившихся выживали только один-два ребенка, либо крестьяне по каким-то причинам ограничивали рождаемость.
На основе данных средневековых полиптиков и в особенности полиптика аббата Ирминома из Сен-Жерменского аббатства (IX век) было отмечено, что доля мужчин везде превышает долю женщин. Это позволило Д.Херлихи выдвинуть гипотезу о том, что смертность женщин в средние века была выше смертности мужчин, так как женщины часто погибали во время родов. Несомненно, если такое положение было на самом деле, оно должно было вести к уменьшению среднего размера семьи. Но остается непонятным, почему именно в средневековой Европе женщины стали умирать чаще, чем мужчины? По этнографическим данным, такого не наблюдается даже у более примитивных народов.
Другую гипотезу выдвинула американская ученая Э.Коулмен, полагавшая, что превышение доли мужчин - следствие распространения убийства девочек. данная позиция означает признание наличия регулирования рождаемости и структуры семьи. Но убедительных причин убийства девочек не было найдено. Как уже отмечалось, при семейном производстве, особенно сельском хозяйстве, труд женщин не менее необходим, чем труд мужчин.
Известный советский медиевист Ю.Л.Бессмертный предложил совершенно новое объяснение этому явлению. Э.Коулмен подметила, что чем больше людей живет на одном мансе, тем меньше доля мальчиков и, соответственно, тем больше доля девочек. Эта достаточно устойчивая обратная зависимость наблюдается во всех главах полиптика Ирминона. Ю.Л.Бессмертный провел широкое антропонимическое исследование полиптика Ирминона и на основании сходства и различия имен родителей и детей выявил родственные связи между держателями одного манса. Он отметил, что доля женщин (среди взрослых) почти везде больше, чем доля девочек (среди детей). Эти данные опровергают тезис о более высокой смертности взрослых женщин по сравнению с мужчинами, выдвинутый
Херлихи, ибо в этом случае доля женщин должна быть еще меньше, чем доля девочек, а также ставят под сомнение тезис о распространении убийства девочек.
Ю.Л.Бессмертный выдвигает следующую гипотезу: в молодых семьях (то есть с малым числом детей) берегли прежде всего новорожденных мальчиков, а в уже разросшихся, многопоколенных семьях могли проявить заботу и о девочках. Эта гипотеза основывается на выводе, сделанном на основе антропонимического анализа, о преобладании не малой, а большой многопоколенной семьи в средневековом феодальном хозяйстве.
В полиптике аббата Ирминона, помимо основного держателя манса упоминаются довольно часто довольно часто несколько содержателей, при этом повинности с манса не увеличиваются. Антропонимический анализ показал, что эти содержатели были по большей части детьми основного держателя. Таким образом, большинство мансов находилось во владении больших, многопоколенных семей. «Малая семья, - пишет Ю. Л. Бессмертный, - существовала здесь либо как часть большой семейнохозяйственной группы, либо как часть соседского сообщества».
Если молодая крестьянская семья обзаводилась собственным хозяйством (недостатка в земле в то время не было), то, получив от сеньора отдельное держание, она брала на себя и связанные с ним поземельные повинности, включая полевые барщины. Если же она оставалась в хозяйстве родителей, то участвовала лишь в выполнении прежних служб и оброков, так как объем поземельных повинностей зависел от надела, а не от размеров семьи.
Открытие многопоколенной семьи ведет к решению вопроса о потребности в детях при феодализме и о рождаемости в семье. По данным полиптика, отдельно упоминавшего детей, среднее их число в семье было 1.81 и варьировало, по отдельным главам, от 1.3 до 2.6. Очевидно, что такое число детей в семье не обеспечивало даже простого воспроизводства населения. Проблема разрешается с учетом того, что содержатели мансов были, как правило, старшими детьми основных держателей, и потому реальное число детей в семьях было большим, чем получается при формальном анализе полиптика.
При описании старшие дети основного держателя фиксировались не как дети, а как со-держатели. Причем, их очень рано исключали из родительской семьи. В Северной Франции браки для мальчиков разрешались с 12-13.5 лет, а для девочек - с 10-11.5 лет. Таким образом, родители получали дополнительные рабочие руки, а сеньор - дополнительный поочажный налог. В общем, можно сделать вывод, что среднее число детей в семье намного превышало двоих. Если учесть, что при небольшой продолжительности жизни вряд ли могло одновременно жить более трех поколений одной семьи, а семейные группы состояли, как правило, из 8-10, а иногда и из 25-29 человек, можно предположить, что число детей в семье достигало 4-5.
Репродуктивное поведение крестьян при феодализме определялось потребностью в многодетности, обусловленной, прежде всего, семейным производством. Но здесь возникало противоречие между стремлением к многодетности и ограниченностью поля применения труда. Это противоречие вело к парцелляризации крестьянского землевладения. Так. Если надел крестьянина-керла в Англии в VII-VIII вв. (гайда) составлял 120 акров, то уже в IX-X вв. он составлял лишь 1/4 гайды - виргату. Этот же процесс привел к широкой внутренней колонизации в Западной Европе в XI-XII вв. Колонистами были лично свободные крестьяне, так называемые госпиты.
Существовали и явления, которые оказывали негативное влияние на репродуктивное поведение крестьян. Это была, в первую очередь, личная зависимость крестьян и ее следствие - поголовное обложение, так называемая талия.
В XIII в. происходит бурное развитие торговли шерстью в Англии и во Франции, что привело к развитию денежного хозяйства и разложению феодального поместья. Повсеместно происходит коммутация (замена барщины денежным оброком), что в условиях сохраняющегося семейного производства ведет к укреплению потребности в многодетности. Все вместе это вело к имущественному расслоению крестьянства, позволяло помещикам сдавать домен в аренду или обрабатывать его трудом наемных рабочих из числа малоземельных крестьян.
Правда, после чумы 1348 года наступила феодальная реакция: из-за сокращения населения и повышения в этой связи заработной платы, феодалы не могли нанять рабочих и возвращались к барщине. Ответом на это было народное восстание под руководством Уота Тайлера (1381 г.), которое положило конец крепостной зависимости в Англии и расчистило дорогу развитию капиталистических отношений. «В Англии, - писал К.Маркс, - крепостная зависимость исчезла, фактически, в конце XIV столетия. Огромное большинство населения состояло тогда, и еще больше в XV веке, из свободных крестьян, ведущих самостоятельное хозяйство, за какими бы феодальными вывесками ни скрывалась их собственность».
В заключение рассмотрим условия формирования потребности в многодетности городских ремесленников. Прежде всего, отметим, что ограниченность числа членов цеха была не правилом, а исключением. Это были цехи латунников, игольников, рыбников в Любеке, башмачников и бочаров в Штеттине, жестянщиков в Нюрнберге, и некоторые другие. Подобные жесткие регламенты обычно отменялись в результате протестов самих членов цеха. В наиболее типичных случаях цеховые регламенты, напротив, поощряли многодетность цеховых мастеров. Они, например, ограничивали число учеников, если последние не были сыновьями или братьями мастера, рожденными в законном браке, как это было у парижских сукновалов в XII веке. Статус парижских ткачей шерсти разрешал заниматься ремеслом и иметь до трех больших станков только кровным родственникам цехового мастера, когнаты же таких прав не имели.
Таким образом, можно сделать вывод, что для цеховых мастеров высокая рождаемость и большое число детей в семье, причем, в основном мальчиков, были единственными средствами расширения производства и обогащения. Средневековое семейное производство во многом сглаживало противоречие между воспроизводством социальной и демографической структур феодального общества. Оно стимулировало многодетность и закрепляло высокую потребность в детях в социальных нормах и традициях, выступавших основными регуляторами репродуктивного поведения всех социальных групп общества. Именно господство семейного производства создает впечатление автоматичности управления демографическим воспроизводством в средние века. Но это не так. Как только закрепощение крестьян подрывало основы семейного производства, начиналось снижение рождаемости. Об этом же говорит и различный размер семьи у разных категорий крестьян: чем самостоятельнее был крестьянин, тем больше был размер его семьи; у крепостных, находящихся в полурабском положении, размеры семьи были весьма малы.