|
Интеллект массы
Отсутствие у массы интеллекта, способности рассуждать (а в интеллектуальном отношении, считает Г. Лебон, масса стоит ниже любого изолированного индивида) влечет за собой несколько следствий, которые характеризуют массу:
1. образное (в отличие от абстрактного, понятийного, логического) мышление;
2. гипертрофированная (преувеличенная) эмоциональность, односторонность (полярность) чувств;
3. легковерие;
4. коллективные галлюцинации (иллюзии, фантазии).
Деинтеллектуализация индивидов в массе ведет к тому, что масса не способна к абстрактному мышлению, к суждениям. Поэтому, утверждает Г. Лебон, бесполезно взывать к разуму масс, его у них попросту нет. В массе побеждает не разум, а большинство. Отсутствие у масс способности к абстрактному мышлению приводит к тому, что массы, а соответственно и индивид, как единица массы, не способны различать сущность и явление. Г. Лебон первым из психологов отметил это, приведя в качестве примера поведение и чувства зрителей театральных представлений, которые отождествляют актера с персонажем, которого тот играет. Поэтому публика готова выплеснуть свои негативные эмоции в отношении отрицательного героя на актера, сыгравшего эту роль. То же самое наблюдается и в тех случаях, когда отождествляют автора-писателя, драматурга с героями его произведений.
Спустя век человек массы мало в чем изменился. Судя по телевизионным обзорам зрительских писем, на телевидение во множестве приходят письма возмущенных телезрителей, требующих наказать того или иного артиста, сыгравшего в фильме или спектакле роль отрицательного героя, поскольку раньше зрители считали его “хорошим человеком”, а он оказался “подлецом”.
Более того, по-видимому, в наши дни это явление стало еще более распространенным и захватило даже сферу прогнозирования погоды. Роберт Чалдини приводит целую подборку материалов, где содержатся рассказы синоптиков, которым угрожали расправой телезрители и радиослушатели за неблагоприятные прогнозы погоды — снегопады, засухи, наводнения, торнадо и т. д. (Чалдини Р., 1999). Причем иногда эти угрозы даже приводились в исполнение. Психологический и физический террор в отношении метеорологов или просто дикторов, сообщающих прогноз погоды, является следствием отождествления плохой погоды с теми людьми, которые ее предсказывают или просто сообщают о ней. В этом и состоит нелогичность мышления человека массы, который не рассуждает, а находится в плену эмоций и ассоциаций. На эту особенность образного мышления — мышления по ассоциации — постоянно указывает Г. Лебон. Р. Чалдини в своей книге, по сути, подтверждает эти выводы Г. Лебона.
С. Московичи называет процесс мышления, отмеченный Г. Лебоном, наложением. Он сравнивает принцип его действия с созданием коллажа художником, когда тот творит изображение, накладывая один на другой фрагменты фотографий, рисунков, текстов и т. д. (Московичи С., 1996). В основе ассоциативного мышления, таким образом, находится причудливый полет фантазии, но никак не логика.
Проекция — еще один прием, характерный для образного мышления. Само понятие “проекция” получило распространение в связи с открытым З. Фрейдом механизмом защиты Я. Но еще до З. Фрейда обнаружил и описал его в качестве приема массового мышления Г. Лебон. Для него он важен не столько своими защитными функциями, сколько явно бессознательной природой и алогичностью.
Воображение, фантазии, тревоги, фобии масс вызывают у них образы, которые они проецируют вовне. Благодаря этому в мышлении масс господствует видимое, а не реальное; желаемое воспринимается за действительное. Особенно явно это прослеживается в случаях социальных, прежде всего этнических конфликтов, когда собственные ненависть, зависть, страх и злоба приписываются “чужакам” или каким-то другим социальным группам. В. Райх иллюстрирует этот прием на примерах работы фашистской пропаганды в Германии 30-х годов (Райх В., 1997а). В то время немецкая партийно-правительственная пресса из номера в номер печатала совершенно лживые описания преступлений, якобы совершаемых евреями — убийств, сексуальных извращений, садизма. Советская пресса тех же времен — еще один образчик механизма проекции мышления масс. Только здесь в качестве внешней угрозы фигурировали не “инородцы”, а “враги народа”.
За несколько десятилетий до событий 30-х годов Г. Лебон пришел к выводу, что массы всегда нуждаются в объекте ненависти. Им может быть либо внешний враг, образ которого создают сами массы, либо “козел отпущения”. Нуждаются массы также и в объекте преклонения. Одним словом, им необходим центр притяжения. Этим центром может стать человек, идея, враги, священное место (Мекка, Иерусалим), символ. Э. Канетти называет такие центры “кристаллами массы”. Таким образом, массам нужны объекты либо преклонения, либо ненависти. И ту, и другую потребность масс ловко эксплуатируют всевозможные политические проходимцы.
Еще одним результатом неспособности масс рассуждать является ее некритичность, которая ведет к тому, что толпа не замечает противоречий в идеях, которые она впитывает в виде образа, схем, клише, — словом, в виде простых ответов на сложные вопросы. В качестве примера такой некритичности восприятия Г. Лебон приводит лозунг Великой французской революции “Свобода, равенство, братство”, где заявлены три принципа, несовместимые друг с другом. Свобода противоречит равенству, а идея братства несовместима с ненавистью и насилием, которые свойственны всякой социальной революции. (Вспомним, что и социалистическая революция в России проходила под тем же лозунгом.)
Как в истории, так и в наши дни в политическом мышлении можно найти немало примеров объединения несочетаемых идей. Так, идея социализма уживается с национализмом, коммунистическая — самая влиятельная эгалитарная идея — запросто сосуществует с фашизмом, т. е. с идеологией исключительности, избранности — национальной, расовой, классовой или религиозной.
Понятно, что нелогичность мышления масс вызывает нелогичность ее поведения. Сегодня она может разрушать устоявшиеся порядки, законы, государственные учреждения, политические режимы, а уже назавтра вновь восстанавливать разрушенное. Свергая одного тирана, массы приводят к власти другого, еще более жестокого, деспотичного и кровавого. Восхваление, восторженное поклонение герою или пророку, как правило, в конечном итоге оборачивается хулой и проклятиями в его адрес.
|
|