|
Ролевая структура Я-концепции
Самосознание помимо восприятия физических, психических и прочих личностных характеристик включает в себя также и осознание тех социальных ролей, которые исполняет каждый из нас. Поэтому Я-концепция может структурироваться в соответствии с ролевым набором человека. Исполняемые индивидом роли осознаются им опять-таки в соответствии с ролевыми ожиданиями, т. е. теми значениями, которые человек и его окружение придают той или иной роли. Проще говоря, человек так играет свои социальные роли, как понимает их сам и окружающие его люди. Если вновь обратиться к примеру из “Двенадцати стульев”, то роль “гиганта мысли” и “отца русской демократии” в представлении Остапа Бендера состояла в надувании щек, что он и советовал время от времени делать Кисе Воробьянинову, которому предстояло эту роль играть. Можно привести и другой литературный пример — “Мещанин во дворянстве” Мольера, где происходит смена социальных ролей, согласно сценарию русской поговорки — “из грязи в князи”. Примеры эти не только литературные, но и жизненные. К сожалению, очень часто при смене социальных ролей или при занятии новой роли индивид видит лишь внешнюю, фасадную сторону роли и осознает ее на уровне “надувания щек”. У студентов, например, может сложиться ожидание, что роль преподавателя в том и состоит, чтобы “надувать щеки”. Позже, по иронии судьбы, сами, оказавшись в этой роли, они будут играть и осознавать ее в соответствии с имеющимися у них ожиданиями. Или, скажем, роль психолога или философа многими воспринимается в том значении, чтобы с важным видом нагнать побольше “тумана” или “мути”. И человек, случайно оказавшийся в этой роли, будет исполнять ее, реализуя свои ролевые ожидания, т. е. “напускать туман”, “гнать муть” и “надувать щеки”.
Социальные роли, таким образом, способствуют проявлению сущностных характеристик личности. Через роли раскрываются как все самосознание человека, так и его отдельные аспекты. Например, индивид может осознавать себя как студента, как друга, как сына или как дочь, как гражданина, как члена многих групп — расовой, нацио-нальной, религиозной. Характерные признаки каждой роли организуются в Я-концепции в виде особых самостоятельных схем.
Так, осознавая себя, например, как студента, вы можете думать о себе как о способном или неспособном, прилежном или нет учащемся. Как дочь или сын вы же можете осознавать себя послушным или дерзким, почтительным или нет, зависящим или не зависящим от родителей. Вместе с тем, различные роли могут включать в себя одну и ту же интегральную характеристику, что указывает на цельность лич-ности. Например, человек и как студент, и как друг, и как работник может быть в одинаковой степени заботливым, правдивым, готовым прийти на помощь. Или наоборот.
Роли, конституирующие Я-концепцию, могут выстраиваться в определенной иерархии: одни, наиболее важные, стоять на первом месте, другие, менее важные, отодвигаться на задний план. Если это так, то некоторые аспекты самосознания оказываются постоянными и ведущими в мышлении и поведении индивида. Тогда как другие могут всплывать в сознании лишь в определенных ситуациях. Более значимые аспекты Я-концепции, занимающие высшую ступень иерархии, с большей вероятностью влияют на то, чем мы занимаемся, чем мы интересуемся. Эта закономерность проявилась в исследовании Марка Лири и его коллег (Leary М., 1986). Исследовались две группы людей, которые идентифицировали себя либо как “коллективистов”, либо как “индивидуалистов”. Лири с коллегами интересовало, каким видам спорта отдавали предпочтение те и другие. Выяснилось, что “индивидуалисты” предпочитали индивидуальные виды спорта. Они занимались бегом, плаванием и т. д. и меньше всего хотели играть, например, в волейбол. И наоборот: коллективисты предпочитали командные виды спорта. Оказалось даже, что и причины, которыми люди объясняли свое желание заниматься спортом, в исследуемых группах были разные. “Индивидуалисты” объясняли свое желание тем, что занятия спортом улучшают их здоровье, физическую форму. Да и сама мысль о том, что они ведут “спортивный образ жизни”, приносила им удовольствие. “Коллективисты” же объясняли свое увлечение спортом тем, что им нравится, когда окружающие знают об их физической активности, что им приносит удовольствие участие в спортивных состязаниях, в совместных тренировках и играх.
Ролевая структура самосознания также довольно устойчива, хотя и не столь жесткая, как оценочная. Объясняется это тем, что социальные роли человека могут время от времени меняться. Кроме того, может меняться в зависимости от ситуации их статус в иерархии ролей: в одном случае на передний план может выйти роль студента, а соответственно, и интеллектуальный аспект Я- концепции, в другом — роль родителя или друга.
Возникает вопрос: если все эти аспекты самосознания, роли, уровни являются частями единого самосознания, тогда почему они не осознаются все разом? Почему, как правило, функционирует лишь какой-то фрагмент самосознания, который и влияет на наше актуальное поведение? Дело в том, что целиком Я-концепция может быть востребована лишь в исключительных случаях, в какие-то чрезвычайные, кризисные периоды жизни, которые философы и психологи-экзистенциалисты называют пограничными ситуациями или часами пик. В обычное же время включается лишь та или иная грань самосознания. Механизм, который активизирует какие-то аспекты Я-концепции, ориентируясь при этом на признаки ситуации, в американской когнитивной социальной психологии получил название “прайминга”.
Прайминг, таким образом, — это процесс, в ходе которого признаки ситуации включают нашу память и активизируют тем самым какой-то аспект самосознания. Благодаря праймингу мы сосредоточиваем внимание на опредленной грани нашей личности. Увидев, например, ребенка, человек может вспомнить о своих детях и в его схеме личности активизируется социальная роль родителя. Следовательно, определенные признаки, метки в какой-то ситуации ассоциирующиеся с исполнением той или иной роли, привлекают наше внимание и выводят в центр сознания некоторые аспекты Я-концепции, активизируют их.
Ту часть Я-концепции, которая задействована в данный момент, называют активной, или работающей, частью самосознания. Понятно, что эти аспекты меняются от ситуации к ситуации, от роли к роли.
Как влияет смена ролей и, соответственно, аспектов Я-концепции, причем иногда довольно частая, на психическое самочувствие человека? Не угрожает ли это его самоидентификации? Другими словами, не может ли множественность идентификаций породить кризис самоидентификации? Однозначно ответить на этот вопрос нельзя. С одной стороны, богатство, разнообразие, сложность Я-концепции выступает залогом и показателем нормального психического состояния. Так, в частности, Патрисия Линвилл (Linville Р., 1987) считает, что сложность личности, многогранность самосознания лучше всего защищают человека от стрессов. Если индивид имеет всего лишь одну или две ролевые идентификации, то любое событие, чреватое утратой роли, способно серьезно травмировать его сознание. Например, довольно типична ситуация, когда спортсмены осознают себя исключительно и только в этой роли. Но спортивные достижения, карьера, признание возможны лишь в относительно короткий период жизни. К тому же здоровье, как необходимое условие спортивных успехов, тоже подвержено изменениям. В результате, потеряв здоровье или выйдя из “возраста спортивных достижений”, перестав быть спортсменом, человек утрачивает большую часть своего самосознания, нарушается его самоидентичность. Профессиональные военные — еще один пример такого рода социальной группы риска.
Если же человек имеет более сложную самоидентификацию не только спортсмена или военного, но и, допустим, супруга, родителя, поэта, друга и т. д., то утрата одной роли и одной идентификации будет переживаться им менее болезненно, поскольку у него имеются не менее значимые “запасные” роли. Исследования Линвилл показали, что люди со сложной Я-концепцией менее подвержены депрессиям и болезням, а также колебаниям настроения в зависимости от успехов или неудач в какой-то одной своей деятельности. Таким образом, “ролевой недобор” может вести к появлению серьезных психических проблем у человека.
Но, с другой стороны, “ролевой перебор” также чреват опасностями. Согласно Г.-Д. Шмидту, для каждого человека существует оптимальное количество социальных ролей, превышение которого ведет к ролевой перегрузке. И дело не столько в том, что человек начинает неэффективно исполнять свои роли, сколько в превышении психичес-ких возможностей индивида. Следствием этого является перманентное состояние межролевого конфликта (Киршбаум Э., 1993). В результате — все тот же кризис самоидентификации. Только теперь причина его в психической перегрузке из-за множественности идентификаций.
Отвечая, таким образом, на поставленный выше вопрос: что лучше — много или мало социальных ролей, скажем, что их должно быть достаточно, но не излишне много.
|
|