|
4.7. Церковь и государство в ХV-XVI вв.
Русская церковь как целостность, как организация всегда выступала поборницей государственного единства. Долгое время в период раздробленности церковь оставалась единственной хранительницей идеи общности. При Иване Калите начинается сотрудничество митрополитов и московских князей. Пребывание митрополитов в Москве, постепенно ставшее традицией, немало способствовало росту влияния потомков Калиты. В период объединения земель вокруг Москвы церковь была союзником великокняжеской власти и символом единства русских земель.
В середине ХV в., после Флорентийской унии (1439) и падения Константинополя (1453), Московская митрополия обрела фактическую самостоятельность. Следствием этого стала большая зависимость русской церкви от московских князей.
После падения Константинополя (1453) в Московской Руси постепенно складывались представления о том, что великие князья должны играть в православном мире ту роль, которая раньше принадлежала императорам Византии. Женитьба Ивана III на греческой принцессе Софье Палеолог в 1472 г. способствовала укоренению византийских обычаев. Идеи византийско-русской преемственности и наследования царских (т.е. императорских прав) московскими государями обосновывались и позднее. В начале ХVI в. в церковных кругах складывается теория «Москва - Третий Рим». Эта идея была сформулирована игуменом Псковского Елеазарова монастыря Филофеем в послании великому князю Василию III в 1510-1511 гг. По этой теории существовало три мировых центра христианства:
1) Древний Рим - пал ввиду отступления от «истинного христианства»;
2) Византия, но там изменили христианству, пойдя на унию с католической церковью в 1439 г., после чего в 1453 г. Византия была завоевана турками;
3) Москва не признала Флорентийской унии и теперь является центром христианства. Так как только христианство является «истинной верой», Москва избрана Богом и является единственным законным наследником Древнего Рима. Четвертому же Риму не бывать, так как может быть только три мировых царства, после чего наступит конец света.
При Иване IV мысли, высказанные Филофеем, получили официальное признание и в государственных, и в церковных кругах. Но провозглашение московского великого князя царем имело большое значение для взаимоотношений светской власти и церкви. Централизация государства не могла быть полной, пока сохранялась экономическая и политическая власть церкви. Осознавая это, светская власть стремилась подчинить себе церковь. Однако далеко не все представители духовенства были готовы подчиниться царю, признать верховенство его власти.
Русское духовенство ХV-ХVI вв. выдвинуло из своей среды деятелей, способных по-иному поставить и решить вопрос о взаимоотношениях церкви с государством. Иосиф Волоцкий (1439-1515), долгое время возглавлявший основанный им близ Волоколамска монастырь, прославился не только личным благочестием и умением рачительно вести монастырское хозяйство, использовать накопленные в нем богатства для щедрой благотворительности, но и активным участием в полемике о социальном и политическом значении церкви. Иосиф Волоцкий отказывался признать подчинение церкви светской власти. Отвергая как противопоставление духовной и светской власти, так и вмешательство последней в делах церкви, Иосиф отнюдь не был сторонником теократии (т.е. наделения церковных иерархов государственными полномочиями). В то же время он не считал допустимым и самоустранение церкви от общегосударственных забот.
Одной из важнейших задач храмов и монастырей Иосиф считал благотворительность - материальную и духовную помощь страждущим, нищим, униженным. Теоретическое обоснование социальной активности церкви сочеталось с конкретной практической деятельностью. В голодное время во- лоцкие монахи кормили окрестных крестьян (когда иссякли хлебные запасы и казна, Иосиф даже покупал еду на взятые в долг деньги); при обители были устроены странноприимный дом и детский приют. Иосиф щедро оделял крестьян, когда те испытывали нужду.
Подобная благотворительность оправдывала в глазах Иосифа Волоцкого и многих его современников сохранение монастырского землевладения. Действительно, в ХV-ХVI вв. трудно было найти иной надежный источник средств для попечения о нуждах социальных низов. Однако далеко не все монастыри занимались благотворительностью. Многие богатые обители больше заботились об увеличении доходов, чем об их использовании в духе христианской любви к людям. В монашеской среде не редкостью были разные пороки, широко распространялось корыстолюбие.
В конце Х^ в. преподобный Сергий Радонежский (около 1321-1392), основатель Троицкого монастыря (в нескольких десятках верст от Москвы), немало сделал для распространения общежитийного устройства монашеского быта (при таком устройстве монахи не могут единолично владеть каким-либо имуществом, питаться из отдельного котла; они должны отказаться от любых внешних различий, связанных с социальным происхождением или материальным достатком). Однако даже в тех монастырях, где не допускалось индивидуальное владение имуществом, монахи становились коллективными собственниками земель и иных богатств. Мирские соблазны легко проникали за монастырские стены, что не могло не беспокоить искренних ревнителей православия.
И. Волоцкий надеялся преодолеть эти соблазны строгим соблюдением устава; сторонники более глубоких перемен в монашеском быту призывали вообще отказаться от владения селами и земельными угодьями, за что стали именоваться нестяжателями. Особую известность среди нестяжате- лей приобрели Нил Сорский и Паисий Ярославский. По уставу Нила Сорского монахи могли жить в уединенных скитах по два - три человека.
И Иосиф Волоцкий, и Нил Сорский искали средства для внутреннего очищения церкви; однако затронутый им вопрос о монастырском землевладении имел не только внутрицерковное, но и общегосударственное значение. Распространившийся на Руси обычай завещать села монастырям, чтобы их обитатели постоянно поминали имя дарителя в своих молитвах, привел к бурному росту церковных вотчин. Великим же князьям земли были необходимы для раздач помещикам - основе их войска (поэтому им больше импонировали взгляды Нила Сорского). Однако на секуляризацию церковных земель правители не решались. В руки государства перешли лишь церковные земли в новоприсоеди- ненной Новгородской земле (1478 и 1499).
Еще одна область пересечения государственных и церковных интересов была связана с появлением на Руси ересей - религиозных движений, отвергающих какие-либо элементы учения официальной церкви. Центром еретических настроений был Новгород, где в ХIV-начале ХV вв. действовали стригольники, отрицавшие законность церковной иерархии, обличавшие пороки духовенства и делавшие из этого вывод о греховности всей церкви. В конце ХV в. в Новгороде появляется ересь «жидовст вующих». Их обвиняли в переходе в иудаизм.
Распространение ересей связано с разными причинами, среди которых следует в первую очередь упомянуть естественную пытливость человеческого ума, не склонного удовлетворяться готовыми истинами; неустройство в церковной среде, явное несоответствие практики провозглашаемым высоким идеалам, наконец, западные влияния, особенно ощутимые в Новгороде. Вряд ли уместно видеть в русских ересях только выражение социального протеста.
Церковь вела борьбу с еретиками, однако нетерпимость к инакомыслию не приобрела в Московском государстве такого размаха, как в католических странах Европы. Обвинения в ереси часто использовались как способ борьбы с политическими противниками.
Важным событием в жизни церкви стал Стоглавый собор духовенства и светских лиц (1551). Самым спорным из обсуждаемых на нем вопросов был вопрос о монастырском землевладении. После бурной дискуссии собор принял решение об ограничении церковного землевладения. В казну возвращались земли, полученные в период боярского правления, поместья и «черные» (принадлежавшие московским государям) села, в том числе и переданные в погашение долга. С большинства церковных земель стали взимать государственные налоги.
Таким образом, в рассматриваемый период Церковь сохранила достаточно большие земельные владения, но их дальнейшее увеличение было поставлено под контроль государства.
|
|